Знакомство с богатейшим географическим содержанием приложения к карте делало очевидным значимость самой карты, которая, по словам Ре-мезова, была «всем сибирским жителям первое вново, сибирский чертеж в великое удивление, яко много лет при житии их проидоша, и неведомы орды сосед жилища».
И вот наконец были найдены в разное время и в разных странах копии самой карты, причем в нескольких вариантах — на русском, шведском, немецком и голландском языках.
...И сразу — разочарование. Копии оказались маловыразительными, схематичными чертежами, значительно уступающими по своей содержательности приложению.
На картах не оказалось не только многих мелких перечисленных в «Росписи» объектов, но даже некоторых крупных населенных пунктов. Не было и обозначений, «где меж слобод Тобольского и Верхотурского уездов построить какие крепости». Не отмечен открытый путь в восточные страны и «сколько ж водами до Китая ходу». Авторы чертежа забыли даже использовать «азбуку по чему знать городы, и остроги, и слободы, и реки, и озера, и волости, и зимовья, и кочевья». Это должна была быть впервые употребленная в русской картографии система условных обозначений. Только напрасно обещала нам эту «азбуку» «Роспись» — на копиях ничего подобного не было.
И вот уже не одно десятилетие мысль исследователей ищет разгадку этих несоответствий. Отправной точкой всех предположений является сообщение о том, что в самом начале января 1667 года из далекого Тобольска в Москву прибыла почта. Почте из Сибири придавалось значение государственной важности, поэтому приказной дьяк сразу же своей личной подписью засвидетельствовал прибытие бумаг «176 года генваря в 3 день тобольским сыном боярским з Давидом Бурцевым». В числе этих бумаг была и карта Годунова вместе с прилагающимся к ней текстовым описанием — «Росписью», на которой помечено: «чертеж каков прислан с сею росписью к великому государю взнес окольничей Радион Матвеевич Стрешнев».
Это факт. Далее же гипотезы.
Первая генеральная карта Сибири?
...В тобольской съезжей избе уже не один месяц шла напряженная работа. Разбирали груды скопившихся чертежей, целыми днями опрашивали «всяких чинов людей, и иноземцев тобольских, и приезжых бухарцев, и татар».
Завершалось составление карты, о которой Ремезов сказал: И се первое чертежное описание Сибири от древних жителей.
Оказывается, никогда и никому прежде не предоставлялась возможность окинуть единым взглядом новые российские земли. И вот теперь, укладываемые в условные линии годуновского чертежа, они красноречиво говорили о необъятных ее просторах, вплоть до Ледовитого моря на севере и Теплого на востоке. Кроме того, наличие карты облегчило бы выполнение обширных задач по обеспечению новых городов хлебом, поиску пашенных мест, разведке полезных ископаемых, установлению нового пути в Мангазею, приведению в российское подданство сибирских народов и т. д. Это, конечно, прекрасно понимал и тобольский воевода Петр Иванович Годунов — человек, судя по документам, деловой, энергичный и государственно мыслящий.