Но Величайший Игрок в Снукер в Известной Части Вселенной знал, что проигрывает. Качество его игры оставалось пристойным, но он знал, что проигрывает. Удары врага демонстрировали ужасающую точность, прозорливость его граничила со всеведением, и Лимаал Манделла знал, что как бы он не играл, его человеческие способности никогда не сравняться с демоническим совершенством Сатаны. Он утратил инициативу, отстал и начал догонять Дьявола, все время устраняя разницу в счете, но уже не вырываясь вперед, чтобы захватить контроль над столом. В криках и воплях болельщиков теперь сквозила нота отчаяния.
После тридцати двух часов, проведенных у стола, Лимаал Манделла превратился в руину. Изможденный, небритый, источая утомление каждой порой тела, он опять склонялся над столом. Только его рационализм, его неколебимая вера в то, что мастерство в конце концов должно восторжествовать над темным колдовством, заставляли его руки двигаться.
Начался финальный фрейм. Третья смена рефери объявила счет: Лимаал Манделла — 38 фреймов, претендент — 38 фреймов. В игре остались только цветные шары. Лимаалу для победы нужно было забить синий, розовый и черный. Врагу требовалось забить черный и розовый. Потягивая свой абсент, он был свеж и полон бодрости, как одуванчик на летней заре. Зеленая вселенная с крохотными разноцветными солнечными системами вращалась у Лимаала Манделлы перед глазами — и неожиданно оказалось, что играет черный шар. Лимаал глубоко вдохнул и позволил остаткам рационализма свободно течь сквозь него. Черный шар скользнул через стол, ткнулся в лузу и выкатился на свободу.
Публика застонала.
Дьявол прицелился вдоль кия. И тут Лимаал Манделла понял. Он встал на своей стороне стола, направил кий на Врага и закричал:
— Ты не можешь победить! Ты не можешь победить, ты нереален! Нет никакого дьявола, нет никакого Панарха, нет святой Катерины, есть только мы, мы сами. Человек — свой собственный бог, свой собственный дьявол, и если я буду побит дьяволом, то только тем, который живет во мне. Ты самозванец, ты просто дед, который нарядился дьяволом, и вы все ему поверили! Мы ему поверили! Я ему поверил! Но теперь — нет, я не верю тебе! В рациональном мире нет места дьяволу!
Рефери пытались восстановить порядок в бильярдной. Наконец, Джаз–бар Гленна Миллера успокоился после неуместной вспышки. Козел Мендеса еще раз прищурился вдоль кия и ударил. Биток стукнул в черный шар, черный шар устремился к лузе. Пока шары катились по столу, адский огонь блеснул в глазах пожилого господина и погас. Инфернальная сила, невероятное совершенство покинули его, сметенные актом неверия Лимаала Манделлы. Город Белладонна затаил дыхание. Черный шар терял момент движения, терял импульс. На волосок от лузы он перестал двигаться. Воцарилась полная тишина. Даже неумолкающий болтун Мальстрем Морган сидел молча, слова замерзли в его микрофоне. Лимаал Манделла, ставший вдруг ростом в десять километров, шагнул к столу. Город Белладонна заскулил в нетерпении.