Дедушка Харан вернул палку на место и отправился в постель. Плаценторий, оставленный на окне, где рассветное солнце сможет питать его, рыгал и пульсировал.
Однако ночные вылазки Бабушке не остались совершенно незамеченными. Узнав, что Сталиным был доставлен груз огромных отвратительных слизняков, заказанных ими у Сердца Лотиан, Тенебра постоянно несли стражу, готовясь отразить атаку своих врагов. В ту ночь, когда Бабушка стала обладательницей бластоцисты, противослизневую вахту несла Женевьева. Они заметила старуху со свертком в руках и в тот же момент со всей уверенностью озарения угадала сущность дела Бабушки и Сердца Лотиан. Ее сердце треснуло от зависти.
Женевьева Тенебра не верила своему мужу. Она не верила ему потому, что он отказывался дать ей ребенка — ребенка, который мог бы связать их семью в тугой, уютный гордиев узел, ребенка, который сделал бы ее равной этим проклятый надутым Сталиным, таким чванливым из‑за единственного сына — этого скороспелого шмата сала с отвратительным норовом, безнадежно порченного. Ребенок дал бы Женевьеве Тенебра все, в чем она нуждалась, но как раз ребенка Гастон Тенебра не подарит ей никогда.
— Ребенок, ребенок, все что я хочу — это ребенок, почему ты не можешь дать мне его? — приставала она к нему каждый день, и каждый день Гастон Тенебра выдумывал очередное слабое оправдание, рваный фальшивый билет, вопиющий о чистом, незамутненном эгоизме; вот эта старая карга, эта ведьма, это поддельная Манделла с иссохшей маткой, физически неспособная выносить ребенка и все‑таки имеющая его, а вот она, чья матка плодовита, как Черноземный Окс, но только нет семени, которое взросло бы в ней. Это было несправедливо, совершенно несправедливо — и когда она пряталась в кустах карликового матоке, карауля слизней, ее посетила идея, невероятно чудесная идея.
На следующее утро, когда весь поселок махал Сердцу Лотиан, провожая ее назад в Фарфоровую Гору, за официальным благословением их города от РОТЭК, Женевьева Тенебра проскользнула во флигель дома Манделла, в котором обитали Бабушка и Дедушка Харан. Плаценторий содрогался и пульсировал на подоконнике. Она приблизилась к нему, полная отвращения и решимости. Она извлекла из своей сумки сосуд биоподдержки, полученный ее мужем от Раэла Манделлы. Несколько минут грязной, вонючей работы и вот она уже снова идет, в облаке пыли и вины, сосуд крепко прижат к сердцу, а в сосуде бесцельно, вяло кружится бледная бластоциста. Чтобы исчезновение зародыша не было замечено сразу, она засунула в искусственную матку неспелый плод манго.