— Может, вам еще что подать? — подошла к нему официантка.
Но он отказался, рассчитался за обед — отдал целых полтора рубля, подумал и прибавил пятнадцать копеек — на чай. Как только официантка отошла, Анна незаметно кивнула ему, и Саша направился за ней следом. За дверью оказалась небольшая кладовая. В одной стороне были расставлены ящики с бутылками, в другой — на полках лежали какие-то коробки. Между ними стоял стол, и на нем зажженная керосиновая лампа.
— Где письмо? — глядя ему в глаза, спросила буфетчица. — Давай сюда.
— Велели отдать самому Хозяину, — упрямо повторил Саша.
— Нет его в поселке. Сейчас к нему бегала. И когда вернется — не знаю. Может, завтра, а может, через неделю или через две. Давай я передам.
— Как же я тебе-то отдам, когда дядя Гриша велел самому в руки.
— Чей дядя? Твой? — насторожилась буфетчица.
— Нет, Международный.
— Что это за Международный? Где ты его видел? — не скрывая любопытства, спросила женщина.
— Где же мне его видеть? В уголовке сидит.
— Как сидит? За что?
— Не знаю. Верка ходила к Резаному, к мужу, значит, на свидание, а тот передал ей записку, говорит, дядя Гриша велел отвезти и через тебя передать Хозяину.
— Верка-то тебя как нашла?
— Да сестра она мне, живем вместе.
— Давай записку-то, — строгим тоном потребовала буфетчица.
— А ты не врешь, что самого нет?
— Говорят тебе, что уехал и когда вернется — не знаю. В тайгу отправился по бригадам.
— Что же мне тут, полмесяца торчать? — возмутился Сашка.
— Давай и проваливай. Хозяин вернется, приедет в Иркутск сам или кого пошлет.
— Ладно. — Саша достал из кармана ватных брюк сложенную пачкой газету, развернул ее и вытащил исписанный мелким почерком листок. — Вот, передачу просит, а дальше не разобрал. — И Саша вручил буфетчице послание.
Она, не читая, подсунула листок под какой-то ящик на полке. Взяла со стола бумагу и карандаш.
— Напиши, как найти тебя в Иркутске, фамилию, адрес. Может, через твою Верку сам-то передачу этому Грише и отправит.
— Раз взяла записку, деньги давай, — со всей грубостью, на которую оказался способен, заявил Саша.
— Какие деньги? — вскинула брови женщина.
— Как какие? Дядя Гриша Резаному посулил, что Хозяин за записку полсотни отвалит. Зря я сюда по морозу тащился, что ли?
— Ладно, подожди. — Анна вышла и вскоре вернулась с бутылкой водки и стаканом. Вынула из кармана фартука три червонца. — Держи! С тебя и тридцатки хватит. — Хозяин-то, может, и поболе отвалил бы, да где его сыскать. А вот стакан на дорожку налей. Посошок и за знакомство.
Не выпить было нельзя, а водки Дорохову страсть как не хотелось, и он решился на новую грубость. Спрятав деньги, взял со стола бутылку, встряхнул ее и, не распечатывая, опустил в карман.