Доктор сразу подошел к телу и стал его осматривать. Бичер помялся у дверей, а потом, кашлянув, спросил:
— Надо думать, это была естественная смерть, сэр?
Доктор Филдинг быстро глянул на него.
— А что, есть основания думать иначе?
— Нет, сэр, просто у него ужасный вид, сэр, и глаза открыты, так что не знаю, что и сказать, сэр…
— Ну вот что! Вам лучше держать язык за зубами, иначе из вашей болтовни могут возникнуть большие неприятности для всей семьи, ясно?
Бичер, переварив сказанное, дополнительно сообщил доктору, что в восемь утра, когда он обнаружил Грегори Мэтьюса мертвым, тело уже окоченело. Доктор только молча кивнул в ответ и вернулся в холл.
В холле внизу царило некоторое оживление, возникшее вследствие приезда миссис Лаптон с супругом. Муж ее, невзрачный низенький человечек с палевыми висячими усами, был совершенно незаметным, но зато сама Гертруда Лаптон способна была навести шорох. Эта высокая и капитально сработанная дама лет пятидесяти пяти вид имела воистину величественный; где не хватало ее собственной природной выправки, там на подмогу были вставлены лангетки из китового уса. Шляпы ее отличались чрезвычайно широкими полями и неестественно высокими тульями. Черты лица, обильно покрытого слишком светлой для ее возраста пудрой, выражали суровую непреклонность. Она гораздо более других членов семьи походила темпераментом на покойного Грегори. Единственное существенное отличие между ними состояло в том, что если Грегори Мэтьюс постоянно выходил из себя и орал на всех благим матом, то его монументальная сестрица никогда не повышала голоса, который, правда, и без того был не особо тихий. Говорила она всегда спокойно, без напряжения, и тем не менее внушительно.
Так и сейчас она казалась совершенно спокойной, и доктор Филдинг мог лишь подивиться ее выдержке. А бледная миссис Мэтьюс в десятый раз повторяла свою байку о зловещем предчувствии, когда Гертруда решительно прервала ее:
— Ах, я сама страшно не люблю подобные разговоры, но видишь ли, мне кажется крайне странным, что вы пытаетесь выставить себя главной плакальщицей при этом действительно печальном событии. Напрасно, как мне кажется, вы стремитесь привлечь к себе внимание, ей-Богу, напрасно.
Эта спокойная речь, казалось, оскорбила миссис Мэтьюс до глубины души. Доктор, спускаясь с лестницы, услышал, как миссис Мэтьюс ответила, ровно, решив сгладить неловкость:
— О, милая Гертруда, боюсь, что некоторые слишком тонко устроенные женщины не всегда способны понять столь безжалостные суждения и спокойно относиться к таким ужасным событиям, не правда ли?