В те дни нам было известно только то, что южнее — на Курском направлении — враг, сосредоточив огромные силы, в начале июля перешел в наступление. В ожесточенных оборонительных боях советские войска нанесли ему огромные потери и сами перешли в контрнаступление.
...Ночь. Мы на марше. Машину, хоть в ней почти полсотни тонн, на ухабистой дороге кидает как пушинку. В ушах гул, грохот — все-таки полтысячи лошадиных сил трудятся. Каково же механику-водителю Саше Никонову? За рычаги сел лишь месяца полтора назад...
Спрашиваю по переговорному устройству:
— Никонов, устал? Смеется:
— Никак нет, командир! Надо привыкать. Без мозолей что за механик?! Вот только ничего не видно. Хорошо хоть колея глубокая — машину держит.
Темно. К тому же пыль забила все, что можно. Не только через открытый люк механика-водителя не видно ничего, но, даже высунувшись в командирский, дорогу не увидишь. Не сбиться бы с пути, ведь в головной машине идем.
— Командир, куда? — слышу голос Никонова.
Развилка. Остановил машину, надо осмотреться. Сверяюсь по карте. Вот она, нужная дорога.
Смотрю на Никонова — зубы да глаза, остальное — черное от пыли.
— Может, подменить? Хоть отдохнешь немного, до привала?
— Нет, командир. Дотянем без подмены.
Любил он это слово — «командир». Хотя и сам имел такое же по рангу звание — «техник-лейтенант».
Уговаривать не стал. Уже известно — он да его друг механик-водитель второй самоходки Борис Сувальский ни за что не оставят своего места, если у них сохраняется хоть капля сил.
Помню, как в мае в Челябинске, на заводе, где получали технику, нам показали нашу будущую машину, эту стальную громадину — ИСУ-152. Ее собирали вместе с пожилыми рабочими подростки, почти мальчишки. В свои пятнадцать-шестнадцать лет им приходилось ворочать многотонными деталями. Никонов тогда две ночи помогал этим пацанам, а днем был на занятиях, в строю...
Но как же быть? Светомаскировочные устройства на фарах забиты пылью и дорогу совсем не подсвечивают. Решил попробовать светить «переноской» — ручным фонариком. Налепили на стекло бумажку с прорезью, и получилась световая стрелка. Усаживаюсь поплотнее на откинутый лючок механика и высвечиваю «зайчика». Мне сверху-то лучше ориентироваться. И Никонов теперь увереннее ведет машину.
...А вот и привал. Прямо на дороге.
Подбежал Иван Уколов, командир другой самоходки, «двойки»:
— Ну как, Никола, в голове-то трудно идти?
— Товарищ лейтенант, зато у нас пыли поменьше,— опережает мой ответ расторопный Федя Аладин, заряжающий из моего экипажа. Ему всего семнадцать лет.— Как там Фролов-то, еще не задохнулся? — Это он о своем друге, заряжающем уколовской машины.