Он замолчал, и Сайлас тоже не произнес ни слова, обдумывая сказанное.
— Наверное, ты прав, — наконец сказал он. — Пойдем, выпьем по этому поводу. «Идущие на смерть приветствуют тебя!»
И они, обнявшись, отправились в пещеры, распевая на ходу несколько двусмысленную и не совсем приличную песню с многовековой историей.
В последний день перед выступлением Бонсайту в голову пришла неожиданная и довольно дикая мысль. Он почему-то решил выучить русский язык. Зачем это ему нужно, он не совсем понимал, но его забавляла мысль, как удивится Алекс, когда он заговорит с ним на его родном языке. Поэтому, когда все остальные собирались, тренировались, последний раз занимались любовью или говорили все, что не успели сказать за всю предыдущую жизнь, лорд Бонсайт добыл лингвистический диск и выучил русский язык, который показался ему не очень красивым, не очень благозвучным, но уж точно «великим и могучим». Особенно в области нецензурной лексики.
На следующее утро он поздоровался с Алексом по-русски, снабдив приветствие таким количеством отборной матерщины, что рыжий густо покраснел и с испугом огляделся по сторонам, не слышал и не понял ли кто-нибудь. Эффект превзошел все ожидания Сайласа. Он хохотал, глядя на смущенного Алекса, и никак не мог остановиться. Наконец и тот рассмеялся.
— Ты все же полегче в выражениях, — отсмеявшись, сказал рыжий. — А то я такого даже от привокзальных шлюх не слышал.
— Я хотел произвести впечатление, — отозвался лорд. — И мне это удалось!
В таком приподнятом настроении они и заняли свои места в одном из полутанков-полувездеходов на воздушной подушке, которые служили основным средством передвижения во время военной операции. Каждое могло брать на борт от двенадцати до двадцати четырех солдат, было бронировано и снабжено таким количеством оружия, что походило на ощетинившегося ежа. До места назначения было около двух дней пути, поэтому все настроились на долгое путешествие. Некоторые принялись сразу писать письма родным, наверное, неожиданно вспомнив что-то недосказанное, остальные ехали в молчании, погруженные в собственные мысли. Но через какое-то время природа взяла свое. Люди не могут долго переносить нервное напряжение. Где-то уже начали играть в карты, где-то разгорелся спор, кто-то травил байки, а кто-то пел песни, аккомпанируя себе на коленках.
Вечером весь отряд, состоявший более чем из трехсот машин, остановился в роще, где густое сплетение ветвей надежно закрывало их сверху, а подлесок был таким густым, что топлива хватило на множество костров. Энергию нужно было экономить. Они и так забрали практически все, что было в наличии, оставив в Центре только минимальный необходимый и аварийный пакеты. Поэтому греться решили по старинке, ночи были еще холодными. Решили потратиться только на защитный купол над лагерем, который благодаря одному мозговитому пареньку заодно мог улавливать и дым от множества костров, разведенных на месте привала.