Неожиданно Сайлас прервал рассказ и решительно сказал:
— Всё, отдохнули, пора двигаться дальше.
Неохотно они поднялись на ноги и продолжили свой путь под ставшим горячим солнышком. Комары, почувствовав разгоряченную плоть, неистовствовали, ветки хлестали по лицу, а ноги постоянно проваливались в невидимые из-подо мха ямы. Рыжий потел, кряхтел и ругался на своем неблагозвучном языке, китаец шел молча, сосредоточенно смотря под ноги. Сайласу тоже приходилось нелегко, но он, как настоящий Бонсайт, скрипел зубами и терпел. Тут сказывалась школа, которую он прошел под руководством своего непримиримого отца.
«Только человек, который умеет терпеть боль и лишения, — говорил он, — может рассчитывать на победу над своими врагами. А врагами для тебя являются все вокруг — и старик, и женщина, и ребенок. Запомни это! Никому не верь!» Каждая фраза сопровождалась ударами, которые наносили два дюжих слуги. Сайлас, тогда еще совсем мальчишка, должен был терпеть, если он не выдерживал и плакал — начиналось настоящее избиение. Эти уроки он запомнил на всю жизнь. Тогда он ненавидел отца, но теперь, став взрослым, понимал, что только так можно подготовить к взрослой жизни настоящего бойца и лорда. Без жалости, без любви, без привязанностей, без чести. «Кому она нужна, эта ваша честь, — издевательски кривя губы, говорил отец. — Если тебе это выгодно — убей, укради, предай, ударь в спину! Только ты имеешь значение, остальные — пыль под твоими сапогами!» Тут размышления сиятельного лорда прервались, так как его нога провалилась в одну из замаскированных ям, на этот раз заполненную водой.
Сайлас, занятый своими мыслями, не заметил, что почва по мере их продвижения становится все более влажной.
— Господин, — окликнул его Тай. — Я не мешать, но…
Китаец вытянул руку вперед, указывая на что-то вдали. Сайлас пригляделся и увидел, что густой лес на их пути редеет, переходит в равнину, покрытую мелкой порослью.
— Болото! — воскликнул рядом рыжий.
— Ну и что? — ехидно поинтересовался лорд. — Вы боитесь запачкать ножки?
Он целеустремленно двинулся вперед, раздвигая кусты и не обращая внимания на попытки рыжего возразить. Дело было не только в упрямстве, Сайлас и представить себе не мог, как они поворачивают назад, долго ищут обход — нет, это было не для него. Через некоторое время все трое стояли на краю огромного болота, наполненного тишиной, которую прерывал только пронзительный писк миллиардов кровососущих. Среди ядовито-зеленых кочек там и сям виднелись окна воды, голые палки вместо деревьев торчали над абсолютно плоской поверхностью болота.