Опрятно одетый крошечный человечек обиделся. Он был явно задет.
— Нет, сэр, — запротестовал он. — Ошибаетесь. Это отнюдь не мелочные семейные дрязги, как вы позволили себе выразиться. Разве я не имею вполне законного права интересоваться всем, что так или иначе влияет на судьбу состояния, нажитого моим отцом?
Не обладая и половиной того веса, которым природа наделила Ниро Вульфа, он совсем утонул в недрах красного кожаного кресла, стоявшего в трех шагах от стола великого сыщика.
Сам Вульф, удобно заполнив необъятных размеров кресло позади стола, мрачно разглядывал предполагаемого клиента — господина Германа Луэнта, жителя Нью-Йорка и Парижа.
Что касается меня, то, сидя с блокнотом и ручкой наготове, я сохранял нейтралитет, так как вечером — это была пятница — собрался пойти на свидание, а окажись дело срочным и согласись мы за него взяться, тогда — прощай, выходной.
Вульф, как всегда, когда его о чем-нибудь упрашивали, пребывал в смятении. Он терпеть не мог работать, но любил есть и пить, а все его обширное хозяйство в старом каменном доме на Западной Тридцать пятой улице, включая орхидеи в оранжерее на крыше, требовало непомерных финансовых затрат.
Единственным источником средств к существованию служил доход частного детектива, и как раз сейчас на краю его стола лежала пачка купюр. Положивший ее туда Герман Луэнт заявил, что это тысяча долларов.
— Откуда у вас такое право? — спросил ненавидящий работу и все еще пребывающий в смятении Вульф.
Мистер Луэнт был человеком до крайности миниатюрным. Щуплый, низенький, с маленькими ручками и ножками и тощим лицом, на котором виднелся сжатый в точечку совершенно безгубый рот, он, очевидно, уже вступил в тот возраст, когда начинают сморщиваться и усыхать. Однако на слабака он не походил. Заглянув в его проворные маленькие серые глазки, вы понимали, что этому человеку были известны ответы на многие и многие вопросы и что даже по поводу тех, ответы на которые он не знал, он мог высказать весьма разумные догадки.
Он все еще злился на Вульфа, хотя старался этого не показывать.
— Я решил обратиться сюда, — произнес Луэнт, — потому что мое дело требует очень деликатного подхода, и лишь сочетание достоинств таких двух мастеров, как вы и мистер Гудвин, позволит в нем разобраться. Поэтому я готов терпеть ваши грубости. Необходимое мне расследование абсолютно законно, ибо состояние, о котором идет речь, было нажито моим отцом. Он владел медными рудниками. Моя мать умерла, когда я еще лежал в колыбели, поэтому некому было научить меня, как себя следует вести. Никто и никогда не пытался этого сделать, а теперь, видимо, учиться уже поздно. Несколько месяцев назад я содержал трех любовниц: в Париже, Тулузе и Риме, и одна из них попыталась меня отравить.
