Селия спала, откинув голову на спинку дивана. Он долго смотрел на ее лицо, потом обнял ее за плечи, и не просыпаясь, она прижалась к нему.
Он подумал, что завтра она проснется с чувством вины и желанием, чтобы он поскорее исчез с ее горизонта. Но все-таки теплилась слабая надежда, что стена отчуждения между ними понемногу уменьшалась, и Марк решил, что, когда эта стена рухнет, его счастье будет только сильнее.
Селия устало поднялась по ступенькам, с удивлением заметив, что кто-то счистил с них снег. Сегодня утром ее разбудил срочный звонок, и она, извинившись, объяснила Марку, что ей необходимо быть в центре. Он сразу все понял и согласился отложить поход в музей.
В награду за это она отведет его пообедать к Вере. Похоже, что Вере он пришелся по душе, и она приготовит для него какое-нибудь особенное блюдо. По дороге домой она придумывала объяснения своему импульсивному поведению прошлой ночью.
Войдя в гостиную, Селия остановилась как вкопанная. Маленькие белые шарики, похожие на снежинки, обрамляли окно и мерцали над каминным зеркалом, а из стереосистемы лилась рождественская музыка.
От волнения у нее перехватило дыхание. Подойдя к камину, она заметила, что игрушечные ангелы, подаренные ей Марком, теперь красовались на каминной доске, соединив крылышки. По сторонам камина из красных шерстяных чулок выглядывали два игрушечных эльфа, причем на одном чулке была надпись «Селия», а на другом «Марк».
В зеркале она увидела Марка. Глядя на нее, он вытирал руки полосатым кухонным полотенцем.
— Добро пожаловать домой, — тихо сказал он.
Он пренебрег ее просьбой и разукрасил дом без разрешения, но бессмысленно скрывать восхищение. Не в силах удержать улыбки, она прочла свое имя, вышитое на чулке.
— Неужели ты умеешь вязать?
— Эти чулки связала моя бабушка. Мама тоже прислала тебе подарок, но его нельзя увидеть раньше Рождества.
Почему его семья засыпает ее подарками? Но, прежде чем успела открыть рот, он поклонился.
— Стол накрыт, мадам.
— Тебе совсем не нужно было готовить обед.
В дверях столовой он обнял ее и, притянув к себе, поцеловал так быстро, что Селия не успела его оттолкнуть.
— Омела[7], — пробормотал он.
Подняв голову, она увидела ветку омелы, прикрепленную над дверным проемом.
— Это нечестно!
— Все честно на войне и в любви.
Марк поставил на стол сервиз из лиможского фарфора, белый с золотом, который она получила в наследство от прабабушки. Им никогда не пользовались, он просто красовался на полке буфета, а сегодня стал неотъемлемой частью праздничной обстановки.
Усадив ее, Марк зажег две маленькие ароматные свечки, воткнутые в сосновую шишку, стоящую в хрустальном блюде посередине стола, потом погасил верхний свет. Вынув бутылку шампанского из серебряного ведерка со льдом, он налил его в два хрустальных бокала. Подав ей один бокал, он поднял свой.