«Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума…» Как только не переиначивала пушкинских строчек бедная Светлана Сергеевна — часто в ее голове жили и ходили хороводами только они.
Папа Урсулы ожидал увидеть в директорском строгом кабинете плотно сбитую школьную работницу с хлебным изделием «хала» на голове. Но навстречу ему поднялась измученная девочка с грязноватыми полосками от слез на щеках. Девочка к тому же была не слишком белая, а точнее, немножечко негр — классическая производная от фестиваля молодежи и студентов в одна тысяча пятьдесят седьмом году. Ее точеная фигура красиво вписывалась в оконным проем, прямые волосы темной тяжестью лежали на плечах, и привиделась она папе Урсулы древней Богиней, Жрицей или кем-то таким. В течение следующей недели он, используя в личных целях служебное положение, отмазал Светлану Сергеевну не только от грозящей уголовной ответственности, но и от суда вообще. Дело было закрыто за отсутствием состава преступления, а если Светлана Сергеевна и видела иногда во сне синие детские ручки во взрослом красном гробу, то и это прошло.
Осталась огромная благодарность к папе Урсулы, даже какое-то преклонение перед ним, а это хороший, качественный ингредиент для многосоставного блюда любви.
Так все и получилось. Светлана Сергеевна сделалась любовницей папы Урсулы — как их обоих ни воротило от приторного словечка «любовники», другого определения им не находилось.
Мама Урсулы очень была занята на новой работе. Она, кандидат экономических наук, попав под сокращение в родном плановом институте, была рекомендована одним студентом из «мажоров» на должность финансового директора негосударственной авиакомпании. Перемены по сравнению с упорядоченным бездельем плюс библиотечный день были огромны, неимоверны, и к ним надо было привыкнуть и приспособиться.
Мама Урсулы и приспосабливалась, полностью заняв этим свой немаленький мозг. Поэтому полное отсутствие папы Урсулы в семье она заметила не сразу. И не самостоятельно, а по настоянию своей лучшей подруги, Тамары Петровны Касаткиной. Именно Тамара Петровна Касаткина влажно прошептала, что у ее бывшего супруга в момент исхода из семьи был точно такой же вид, а также появилась необычная одежда и щегольская остроносая обувь.
Мама Урсулы внимательно оглядела при случае папу Урсулы, заметила новый замшевый пиджак цвета липового меда, американские джинсы «Рэнглер», лаковые штиблеты и трикотажные трусы в вольный рисунок. Папе Урсулы были заданы прямые вопросы, на них получены прямые ответы. Папа Урсулы не был любителем соврать.