Морковку Урсула съедала с отвращением, от кофе на животе могла сразу улететь, тем и были хороши термальные воздействия: как правило, в ожидании сабспейса[12] все равно требовалось терпеть боль, преодолевать барьер.
Прокусывать губы, прокусывать язык, глотать кровь, покрываться потом под веревками, скользящими по мокрой горячей коже, впиваться ногтями в ладони, если такая возможность предоставлялась, и считать, считать — минуты, взмахи плетки, пальцы в твоем влагалище…
Число могло быть разным.
Сто ударов мягким флоггером, пятьдесят ударов «кошкой», тридцать — ременной плетью, пять — палачевым кнутом[13].
(Знакомое возбуждение объемными и живыми концентрическими кругами уже распространяется от специальной точки в районе аккуратного пупка.)
Десять минут с металлическими зажимами на сосках, двадцать минут — с бельевыми прищепками, иногда тридцать.
(Круги методично оглаживают ребра, малые берцовые кости, нежное сочленение лона и дальше.)
Руки, заведенные за спину, тщательно связаны в запястьях и соединенных локтях. Ноги, перекрещенные в лодыжках, затянуты веревочными петлями в коленях и щиколотках. Ограничение свободы, полная неподвижность. Это тридцать минут. Или шестьдесят. Или сто двадцать.
(Концентрические круги настойчиво щекочут большую кривизну желудка, малую кривизну желудка, резвятся в малом тазу, воздух вокруг превращается во что-то.)
Пятнадцать, двадцать, сорок секунд — простая бельевая веревка на шее.
(Первый оргазм — маленький взрыв, несчитано солнц под твоими веками, несчитано тьмы внутри этих солнц.)
А пальцев максимально может быть только пять. Так уж устроена человеческая ладонь.
(Вспухают и растекаются по лицу губы, извергаются водопады слез — температуры тела.
Тела — твоего недавнего вместилища.)
Хороши сабспейсы — недолгие, но такие кругосветные путешествия. Прорывая оболочки, находишься снаружи. С наружи? Где твоя наружа, Урсула?
Такие чудные игры с измененным сознанием, такие захватывающие полеты, такие крутые виражи, такие дальние заплывы, такие глубокие погружения…
Такие неожиданные картины, такие неизвестные оттенки синего, такие нежные прикосновения, такие волшебные звуки…
И совершенно не требуется считать. И так прекрасно — просто дышать. Ловишь освобожденной рукой за узкий хвостик проплывающую рядом мысль с небольшими крыльями: счастье — это просто дышать.
Открываешь глаза, придумываешь названия неизвестным оттенкам синего, вспоминаешь прекрасные невозможные события, которые никогда не происходили, но почему-то сделали тебя иной.
Но, разумеется, это совершенно не Lifestyle. Просто action