Почему же он чувствовал себя оскорбленным и обманутым?
Потому что — и это было самое ужасное — он по-прежнему желал эту женщину. Воспоминания об ее гибком теле и жадных губах сводили его с ума. Перед внутренним взором то и дело возникали картины, одна соблазнительнее другой.
Впервые в жизни Брайан оказался в роли отвергнутого любовника и теперь не знал, как вести себя.
Он огромными шагами мерил пустынный пляж, чувствуя все нарастающую необходимость дать какой-то выход владеющему им бешенству. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он, не раздеваясь, вошел в воду и поплыл, широко загребая руками.
Не успевшая прогреться за несколько теплых дней вода в конце концов несколько отрезвила его. Гнев сменился странной отрешенностью. Брайан перевернулся на спину и замер, раскинув руки и глядя в высокое голубое небо. Резкая боль в ноге заставила его чуть ли не сложиться пополам. Тут же он с головой ушел под воду, а затем снова появился на поверхности, фыркая и отплевываясь.
Болван! — выругал он себя. Нашел время открывать купальный сезон! Не хватало только утонуть здесь, как котенку. Замечательный финал сегодняшнего дня!
Злость придала Брайану сил справиться с болью, и он поплыл к берегу, помогая себе здоровой ногой и стараясь не обращать внимания на судорогу. Почти сразу же выяснилось, что намокшие ботинки тянут ко дну не хуже, чем чугунные якоря. Мысленно чертыхнувшись, Брайан снова нырнул, ухватил негнущимися пальцами скользкий каблук и рвал его до тех пор, пока не удалось снять ботинок. Избавившись с тем же трудом от второго, Брайан вздохнул с облегчением. Но праздновать победу было рано. Скоро от ледяной воды начало ломить суставы, окоченевшее тело неохотно повиновалось командам, а узкая полоска прибрежного песка словно и не приближалась.
Стиснув зубы, Брайан сосредоточил все свое внимание на том, чтобы заставлять руки двигаться ровно и размеренно. Раз, два, три… гребок, еще гребок. Он уже ничего не видел и не слышал, кроме звучащего в голове монотонного отсчета.
Наконец его колени коснулись дна. Подтягиваясь на онемевших от усталости руках, Брайан выполз на берег и кулем повалился на нагретый солнцем песок.
Он лежал довольно долго, наслаждаясь ощущением тепла и расслабленности. Воспоминание о сегодняшнем позоре никуда не исчезло, но теперь, побывав на волосок от смерти, Брайан начал смотреть на многие вещи по-другому. Гнев, боль и обида отступили на второй план перед захлестнувшей сердце волной благодарности каким-то неведомым высшим силам. Благодарности за возможность ощущать кожей жар солнечных лучей и ласковую прохладу ветра, чувствовать на языке вкус соленой воды, слышать невнятное бормотание океана. За патриархальную тишину широких улиц Лонгвью и за шумную суету Сиэтла. За безумную вчерашнюю ночь…