Элизабет чувствовала себя, как игрок, который решается поставить последнее пенни перед решающим броском костей.
— В сущности, — вкрадчиво сказала она, — это и есть то, что я собиралась вам предложить.
Секунду в машине висело напряженное молчание.
— Что?! — рявкнул он, оглушив ее этим яростным возгласом.
Элизабет почувствовала, как ее желудок сжало судорогой страха. Она смутно предполагала, что в худшем случае он осмеет ее действительно из ряда вон выходящее предложение, но, по крайней мере, они поговорят. И тогда она бы поняла, что он не так уж надменен и циничен. Но, вне всякого сомнения, она наделила его чувством юмора, которым он решительно не обладал.
— Я не это имела в виду… — запинаясь начала она.
— Пошла вон из машины, ты, маленькая проныра! До дома доберешься сама! — Он грубо перегнулся через нее и толчком открыл дверцу с ее стороны.
Элизабет, не на шутку перепуганная, спеша покинуть машину, неловко зацепилась ногой за порожек и остановилась.
— Прошу вас, выслушайте…
— Давай убирайся! — заорал он. Отпрянув, она споткнулась — каблук зацепился и, потеряв равновесие, упала ничком.
Элизабет попыталась было встать, но голова закружилась и она рухнула на землю. Гул двигателя отдавался у нее где-то в ушах. Неужели он уедет и бросит ее здесь на дороге? Впрочем, она почти не сомневалась, что он именно так и поступит.
— В чем дело… вы ранены? — Она увидела силуэт, склонившийся над ней.
— Убирайтесь! — в отчаянии вскрикнула Элизабет. — Оставьте меня в покое. — И тут она прикоснулась ко лбу; пальцы ее стали влажными и липкими. Она умирает — этот человек убил ее.
— Не двигайтесь, — приказал он, и она почувствовала его руки, ощупывающие ее тело, плечи и ноги. Когда он дошел до лба, она издала стон.
— Боже мой! — пробормотал он. Его руки осторожно откинули ей волосы со лба. Она почувствовала, что к ране прижимают что-то мягкое.
Он был слишком близко от нее, и она беспомощно попыталась оттолкнуть его.
— Да потерпите же вы! — цыкнул он, осторожно поднимая ее и укладывая на заднее сиденье.
Пока он нес ее, она смотрела на фонарь над головой и видела, как он медленно вращается, то в одну, то в другую сторону. К горлу подкатила тошнота… Тед что-то говорил, но она не слышала его слов. И затем перестала вообще что-либо понимать…
Наступила тишина. Машина, должно быть, стояла. Элизабет осторожно приоткрыла глаза. В голове у нее словно сотни гномиков работали отбойными молотками. Она с трудом повернула голову и в полутьме увидела обеспокоенное лицо бабушки. Она лежала в своей постели у себя дома. Боже, как хорошо!