Позади душистый ракитник, росший под еловыми лапами вдоль высохшего ручья, и вот наконец ежевичная поляна с ее приветной новенькой скамейкой.
Она села.
Усталости не было. Все свою жизнь она терпеть не могла слез, а вот теперь, к вящему неудовольствию, плакала.
Она плакала по мертвым. Не по мужу, давно ставшему для нее тенью, не по матери, уже нет, и, конечно же, не по отцу, которого потеряла еще школьницей. Не по старым друзьям минувших лет. Не по юному своему телу, не по молодому лицу.
— Не по свежести желаний, не по стройным лодыжкам, — всхлипывала она, — не по моим знаменитым бровям треугольничками, похожим на французские диакретические знаки над гласными. Кто-то ведь так и называл их, accents circumflex, а пятилетняя Энни говорила «мои ненаглядные домики». Не по любовникам, не по утраченным кумирам, нет. Я плачу только по своим детям. Моим мертвым детям. Господи, верни мне их!
Они вылезли, пригибаясь, из ежевичных зарослей. Оборки на платьице Энни были заляпаны соком ягод. Она заметила миссис Эйвори и испуганно схватила Пита за руку. Дети застыли на месте.
— Я же совсем забыла, какая у него макушка, — подумала миссис Эйвори.
Мальчик и девочка в старомодных костюмчиках рассматривали миссис Эйвори, тянувшую к ним руки.
— Я помню это платьишко, — сказала она Энни. — Сок так и не удалось вывести.
— Нет, — отозвался Пит. — Она его только сегодня надела. Мама пока про сок ничего не знает. И вы не можете знать.
— А вот и знаю.
Протянутые к ним руки распахнулись еще шире.
— Я правда знаю. Ну, подойдите же ко мне!
— Нет, — отрезала Энни.
— Нам мама не велит, — поддержал ее брат.
— А я вам сказку расскажу.
Дети заколебались.
— Спасибо, — сказал Пит. — Нам мама всегда сказки рассказывает. Она тут рядом, за кустами, просто ее не видно. Она ключи от машины не может найти. Нам надо помогать искать, а то она уже вообще дошла.
— Господи, — думала она, — и коленки его я забыла. И то, что у нее был прямой пробор.
Она слышала свой молодой голос, зовущий к себе детей. Пит и Энни сжались и метнулись в лаз под ежевичными ветками.
Из последних сил она крикнула вслед:
— Возле машины поищи. Ты обронила их, когда вылезала. Только не паникуй, сейчас ключи найдутся, и вы поедете домой, я даю вам слово, вы доедете, и все будет замечательно.
Энни должна была высадить Пита на Слоун-сквер. Автомобиль замер на двойной желтой линии, они сидели и ждали, пока поток машин не иссякнет, чтобы можно было открыть дверь и выйти.
— Она прекрасно себя чувствует, — сказал Пит.
— Да, крепкая, подвижная. Вот пятна на руках — это, конечно, ужас.