«Слава богу! Свобода завоевана. Я боюсь теперь исторического возмездия. Угнетенный раб через Прометея овладел огнем».
Или через год, 26 июня 1906 года, к тому же Жиркевичу:
«Ох, идет, идет грозная сила народа. Фатально вызывают это страшилище невежды-правители, как вызывали японцев, и так же будут свержены со всей их гнусной и глупой интригой».
Как эта тревога похожа на ту, что изобразил Горький в своей пьесе! И Репин, слушая красивую болтовню Протасова из «Детей солнца», не мог не находить с ним у себя родственных черт. Выспренние слова о свободе, образовании, культуре и страх перед грубым возмездием народа, для которого они, интеллигенты, ничего не сделали, от которого оторвались. Как все это походило на его собственные настроения растерянности и даже страха перед неизбежными действиями восставшего народа!
Карикатурист Реми в рисунке, опубликованном 18 сентября 1905 года в «Петербургской газете», изобразил Горького ведущим за руки Репина и Леонида Андреева. Карикатурист назвал свой шарж «Дети солнца». Для этого были основания.
Новая пьеса Горького произвела и на Репина очень большое впечатление. Мы смотрим на рисунок, сделанный в 1906 году. На самом рисунке подпись печатными буквами — «Трудовик». Набросок этот показывает мастерового в жилетке с лицом мстительным и озлобленным. Он смотрится как прямая иллюстрация к пьесе «Дети солнца», — это слесарь Егор, в котором писатель олицетворяет грозную, карающую народную силу. Репин нарисовал это с той долей испуга, какую он тогда испытывал перед пробуждающимся народным гневом, и вместе с тем с присущей ему справедливостью.
Репинский эскиз расстрела демонстрации, где изображен человек с поднятыми ввысь руками подле убитого юноши, — тоже мотив из «Детей солнца».
И не под впечатлением ли пьесы «Дети солнца» эскиз картины «Манифестация 17-го октября 1905 года» впоследствии был резко изменен?
Многим казалось загадочным появление этой картины. Написана она в годы 1907–1911, в годы самой черной реакции. И непонятным было, почему после моря крови и дикого произвола царизма, последовавшего за изданием манифеста, Репину захотелось вновь изобразить этот день как ликование толпы. Ведь больше ни у кого не сохранилось иллюзий относительно реальности «свобод», дарованных конституцией. Виселицами и кандалами отмечено шествие этих «свобод» по закрепощенной России.
Когда Репина попросили рассказать о своей новой картине, он сделал это в интервью, данном корреспонденту газеты «Биржевые ведомости» в июне 1911 года:
«Моя большая картина «Манифестация» пришлась не ко двору нынешнему настроению… На всякую смелую выходку жизни смотрят с недоверием теперь. Зажиточному обывателю всюду мерещится социализм…