…Восторг нашей молодой конституции. Доверчиво возликовали горячие сердца — вот и царский портрет понесли в процессии. Что же тут преступного? Опасного? Молодежь, влюбленная в идею свободы».
Как иначе мог ответить художник корреспонденту газеты, который завтра же опубликует эти ответы. Может быть, он и сам совершенно был убежден в том, что изобразил манифестацию людей, воздающих хвалу царскому манифесту? Но ведь прошло уже много лет самого гнусного произвола, который последовал за этим манифестом, и об этом не мог не знать стареющий художник даже в своем удаленном от жизни уголке. Нет, он именно все это знал, и кисть его, как всегда, не могла солгать.
Сравним эскиз с картиной.
По общей композиции они очень похожи. Так же на зрителя лавиной плывет разноцветная толпа. Так же она подняла на руках человека, держащего что-то черное, потом ставшее разорванными кандалами. На первом плане — две фигуры обнявшихся девушек, одна в черном, другая в желтом платье. Они выглядят скромнее, чем пышно разодетые дамы в картине.
Наконец самое существенное отличие — на эскизе справа группа матросов с большими медными трубами. Репин, конечно, не мог не слышать о восставших матросах на корабле «Броненосец Потемкин». По первой мысли, после издания манифеста, он, видимо, хотел изобразить ликование толпы, состоящей из более демократических слоев общества. Матросский оркестр играет славу завоеванию свободы.
Но в картине матросов нет. Вместо них Репин написал каких-то восторженных юнцов, самозабвенно что-то поющих. Это гимназистики, студенты-белоподкладочники, чиновники.
Стала иной и группа персонажей первого плана. Теперь это экзальтированные барыни в роскошных туалетах. Вот кому дарована конституция, вот для кого она — радость.
И, наконец, человек, который жеманно и театрально потрясает разорванными кандалами, поднятый на руках толпой. Это освобожденный из тюрьмы. Но почему же он одет с иголочки, сверкает его крахмальная манишка и манжеты, словно он только что вышел из театра, а не расстался с тюремной камерой?
Когда внимательно всмотришься в картину, то загадки больше не остается. Репин написал ту же интеллигенцию, которой Горький посвятил свою пьесу. Вот они, «дети солнца», умеющие говорить красивые слова, болтать о свободе, болтать без конца и края, — и только. Еще раз с присущей ему жестокой откровенностью Репин показал прекраснодушную, никудышную либеральную интеллигенцию, которая отшатнулась от революции при первом же столкновении с народным гневом.
Все население этой картины — те пенатские гости Репина, которые облепили его, как ракушки старый корабль.