— Когда я служила в британском МИДе…
Кэтрин так за все эти годы ни разу и не заикнулась о причинах, побудивших ее оставить успешную карьеру. Она не имела права.
— Я весь внимание.
— …настам научили доверять интуиции. Первым впечатлениям, которые, как известно, на поверку оказываются самыми верными. Наитию, если хочешь. Выражение «печенкой чувствую» было для нас не пустыми словами, а служило сигналом к действию. И знаешь, Боб, порой это спасало нам жизнь.
— Хорошо, что ты вовремя слиняла оттуда и отыскала меня. Я тебе по гроб благодарен за это.
— Что-то с тобой не то, Роберт…
— У каждого из нас бывает в жизни черная полоса.
— Я не об этом. Такое впечатление, что ты…
— Что я — что?
— Что ты боишься. Я никогда не видела тебя таким… внутренне испуганным.
— И чего же я боюсь, по-твоему?
— Не знаю… Думаю, и ты этого не знаешь.
Роберт лишь вздохнул в ответ.
— И совершенно напрасно, — ровным голосом продолжила Кэтрин. — Ведь ты скала, Боб. Самая настоящая скала. Будь ею и впредь.
— А может, я гордый орел, победно зыркающий с этой скалы?
— Больше не дерись с таксистами. Я извела на тебя всю перекись водорода.
Оставшись один, Роберт вспомнил о Терри. Как она там, что с ней? Случились ли какие-то новые события? Когда она выйдет на связь? Он хотел и не хотел этого. Больше хотел. Сегодня он проснулся уже не тем Робертом, каким был вчера утром. В нем многое переменилось за истекшие сутки, и он был готов к плохим новостям.
Ему вдруг вспомнился тот давний вечер, когда они с Кэтрин вновь увиделись и влюбились друг в друга…
Майами,
сентябрь 1998 года
Они встретились в пятницу в вестибюле гостиницы «Билтмор».
Роберт, который всю неделю писал репортажи о разрушительной деятельности надвигавшегося на США урагана «Джордж», валился с ног от усталости и чувствовал себя выжатым лимоном. Сутки напролет он строчил отчеты о сотнях жертв в Доминиканской Республике, о тысячах беженцев с Карибов… И дело шло к тому, что ураган вот-вот ударит по Майами. Роберт уже распорядился об эвакуации с побережья городского бюро Джи-би-эн, а сам перевел свою штаб-квартиру в гостиницу, которая находилась подальше от воды. И сейчас он спустился в вестибюль только лишь для того, чтобы объявить Адаму, что не сможет принять участие в его очередной «тайной вечере».
Адам, который в те времена жил между Гаваной и Майами-Бич, за две недели до встречи разослал всем короткое письмо, в котором предлагал собраться в этот час в вестибюле «Билтмора». Адам был в своем репертуаре — письма он составил при помощи симпатических чернил, и каждый из приглашенных получил в конверте половинку почтовой открытки. Последняя вызвала у Роберта особенно сильный приступ раздражения. Ему казалось кощунственным разыгрывать идиотские представления в такие дни, и он был полон решимости высказать это Адаму в лицо.