— Ты использовала свой дар в работе с ним? Ты же говорила, что он исчез после того, как ты бросила разведку?
— После того, как я потеряла Тарика?
— Да.
— Так вот представь себе, что тот араб-американец в Брукхейвене как раз и был Тариком.
— Ты же говорила, что ничего не знала о его судьбе.
— Я солгала тебе. Я тебе много лгала, Роберт. Но не изменяла.
— Я это уже понял.
— Он выжил и сумел выбраться из своей страны. Но это-то и показалось мне странным, и я решила, что он все-таки согласился работать на своих. Все остальные версии выглядели фантастическими.
— И что ты сделала?
— Мне стыдно за то, что я сделала.
— Ты любила его, и он тебя любил. Собственно, ради тебя он и предал свою страну.
— Да. И я решила это использовать. Я устроила так, что мы с ним встретились. Как будто совершенно случайно. Я изобразила изумление, радостный шок, слезы и все такое. Он рассказал мне о своем чудесном спасении, и я только удивленно цокала языком, не веря ни единому его слову. Мы вновь сблизились.
— Вы стали встречаться?
— Да.
— Ты спала с ним?
— Н-нет, — после паузы сказала Кэтрин.
— Но давала ему понять, что в принципе не против?
— Разумеется.
— А что было потом?
— А потом американские войска вошли в Ирак. Спустя пару недель после этого я отвела его в одно место, где благополучно сдала.
— Кому?
— Своим.
— Господи!
— Я убеждала себя, что исполняю свой святой долг. Собственно, так оно и было на самом деле. А потом в газетах стали публиковать снимки из Абу-Грейб и репортажи обо всех тех ужасах, которые там творились. Я-то, положим, была наслышана об этом и раньше.
— И как ты к этому относилась?
— Разумеется, меня тошнило от этого.
— И что ты сделала?
— Я вновь ушла. Я поняла, что мне лучше жить с тобой, чем работать, Роберт. А потом был День Великого затмения…
— И мы зачали Мосса. Помнишь, как мы радовались тому, что ты станешь матерью? В твои-то сорок три?
— Я хорошо помню, как его лишилась.
— Мы его лишились.
— И помню, что потом была холодна с тобой. Не хотела тебя. Не хотела ничего.
Роберт едва удержался, чтобы не сказать ей, что именно так все и было. Что она не просто не хотела его и была холодна, а унизила его, выселив из общей спальни в другую комнату. Что так мужчин унижать нельзя. Что они по природе своей мстительны. Что рано или поздно это должно было аукнуться.
Но вслух он сказал совсем другое.
— Я не виню тебя, Кэт, ни в чем.
— Мне всегда казалось, что у Мосса был брат-близнец.
— Я помню, ты говорила об этом.
— Когда мне сделали первое УЗИ и сказали, что плод один, я им не поверила.
Роберт отлично помнил, что Кэтрин так до конца и не смирилась с гибелью младенца. Ей казалось, что Мосс не умер. Или что несуществующий брат его не умер. Врачи уверяли Роберта, что это обычная посттравматическая реакция женщины, пережившей выкидыш.