— Может, ко мне? — шепчу.
— Не могу, я должна уйти отсюда с подружкой… — кажется, ей искренне жаль. — Знаешь, что, я придумала! Идем со мной!
Берет за руку, тянет в темноту. Оказываемся у двери женского туалета.
— Э, нет, малышка! — упираюсь рукой в косяк, — мне не туда…
— Туда, туда! Идем!
Заныриваем внутрь, запираемся в кабинке. Она садится на корточки, достает из сумочки упаковку влажных салфеток с ароматом ромашки.
— Я очень чистоплотная, — хвастается. — И я еще ни разу этим не занималась в туалете. А ты?
Что тут скажешь? Мне хочется спросить ее, почему она назвалась не своим именем, почему так категорично отказывается поехать после клуба ко мне, зажечь свечи, включить спокойную музыку, целоваться целую вечность, не оглядываясь, не прислушиваясь и не торопясь… Но чтобы ответить, ей потребуется остановиться, а этого я тоже не хочу. Поэтому только блуждаю пальцами по ее макушке и шепчу:
— Не останавливайся, Нинка, или как там тебя… Пожалуйста, не останавливайся…
— Думал, ты не вернешься, — весело встречает Паша, когда изможденно опускаюсь на тумбу рядом с ним.
— Почему?
— Вы с ней так уходили! На твоей спине уже болталась незримая гостиничная табличка «Не беспокоить до утра!»
— Тогда сейчас на мне табличка «Убрать номер!»
— Даже так?! — Паша присвистывает. — Ну, и как все прошло?
— Да, ладно тебе, я пошутил, мы просто болтали… Здесь слишком шумно, чтобы нормально поболтать… И я никогда не бросаю товарищей! Это моя слабость, кстати. Иногда даже расстраиваюсь из-за этого. Начинает казаться, что хожу по кругу вокруг одних и тех же лиц…
— Спущусь на часок в казино, — сообщает Паша. — Будешь здесь или пойдешь со мной?
— Нет, только не в казино! Порой мне кажется, весь мир вокруг — одно сплошное казино… Лучше я посижу…
Пью коньяк и курю сигару. Докурив одну, заказываю еще. Сигары вкусные. Набираю полный рот густого дыма, чувствую на языке легкое пощипывание, выпускаю дым и делаю глоток коньяка. Из-за сигарного дыма я как будто медленно опускаюсь на дно… Мир вокруг покачивается…
Поднимаюсь и иду к выходу. Беру из гардероба куртку. И тут передо мной мелькает до боли знакомый силуэт. Неужели Настя? Надо бы ее окликнуть, но говорить нет сил — слова кажутся огромными, как теннисные мячи, застревают в глотке — я лишь собираюсь с силами и делаю несколько звериных прыжков в том направлении, куда исчезла тень… И вот я уже сижу в глубоком красном кожаном диване в полумраке кафе на первом этаже и целуюсь с Настей долгим глубоким поцелуем… В голове лавинообразно рождаются вопросы: «Почему мы целуемся? Где ее жених? Где мой друг Паша? Где так называемая Нина и подружка? Настя ли это на самом деле? Где мой телефон, чтобы вызвать такси, а еще лучше пожарных…?» Мысли мои разлетаются в разные стороны и тут же лопаются, как на морозе мыльные пузыри… Да, это Настя, хоть и не похожа — тушь размазана, губы в безвкусной яркой помаде, волосы взлохмачены и торчат. Может, и меня сейчас не узнать? Нас всех нелегко узнать в темноте, под утро, когда реальность и наше воображение разделяет лишь глубокий вздох…