Заночевали. Я плохо спал. Хозяйка в соседней комнате всю ночь звенела кастрюлями, кряхтела, кашляла и что-то бормотала. Как будто бредила, колдовала или молилась…
— Чего она там? — спросил я. — Не спит что ли?
— Она никогда не спит, ей не надо, — был ответ.
— Как это не надо?
— Странная…
В шесть утра мы уехали. А к концу дня уже пили вино у друзей в большом светлом доме из голубых бревен на границе света и темноты. Собралась большая светлая компания. Дети друзей, как и полагается, шумели: спорили из-за куска хлеба и глотка безалкогольного пунша, мерили сорванные со стены охотничьи лыжи, совали в камин приблудного «чеширского» кота, соревновались, у кого глубже отверстия в ушах и в носу, используя для этой цели выгоревший бенгальский огонь, пытались на всю Финляндию горланить финские народные песни, подпевая музыкальному сборнику на DVD… Короче, наводили на мысль, что с этим пуншем все же было что-то не так. Чтобы не сойти с ума, мы с женой старались больше времени проводить на улице. Несмотря на тридцатиградусный мороз, два раза в день ходили к озеру. Один раз увидели щуку. Ее выловил пьяный финн в мятом красном колпаке Санта Клауса набекрень. Сеть стояла подо льдом и была натянута между двумя лунками. Щука попалась огромная, я не знаю, как финн сумел протащить ее сквозь лунку. У нее были блестящие медные бока, как у артиллерийского снаряда, и желтые глаза величиной с блюдце из кофейного сервиза. Не хватало только короны на лбу, впрочем, возможно, она и была изначально — кто знает. Я хотел купить щуку, но финн не согласился. Попытки торговаться и шутливые угрозы снова сделать Финляндию русской колонией ни к чему не привели.
Как вскоре выяснилось, в поездке жена забеременела. Не знаю, прабабка ли наколдовала, или Царевна-Щука, или, в правду, все это от нервов. А спустя два месяца, жена сделала аборт. Мы оба так решили, хотя, если честно, инициатором аборта был я — как я уже писал, у меня в то время земля уходила из-под ног, было не до ребенка. Потом жена уехала в Стамбул и мы расстались… Сказать, что я переживал разрыв болезненно — это не сказать ничего. Я чуть не умер от тоски и раскаянья, два года у меня вообще не было женщин, в том числе и тех, что красуются на страницах в мужских журналов, если вы понимаете, о чем я… А моя жена к осени преспокойно снова вышла замуж и вскоре родила. Наверное, после меня любой казался ей подарком…