После улицы снимается драка Родиона и охранников спортклуба. Снова драка, и снова так мало сил! На площадке дублер, но вновь его никак не задействовать — слишком мало места.
Ближе к вечеру приезжает Глазков. Встречаемся на улице Аэродромная в ангаре для самолетов и вместе с постановщиком ставим финальную драку. Она должна быть лаконичная — несколько сильных ударов, между которыми текст. Текст мы тоже пишем сами, так как этой сцены в сценарии нет.
В первом же дубле Паша Глазков бьет меня кулаком в висок. А когда я отбрасываю его на капот, он случайно носком ботинка попадает мне по ноге, поврежденной в сцене на водохранилище. Ну, и Паше тоже достается…
Легкие мои еще не готовы к такой нагрузке. Начинаю кашлять и задыхаться. Чтобы не кашлять в кадре, держу наготове кружку горячего чаю с молоком, прячу ее за колесо одной из игровых машин, поближе к месту драки. Молоко смягчает горло и успокаивает спазмы в желудке.
…Что такое боль? По-моему, боль условна и зависит от личной чувствительности. То, что для одного боль, для другого комариный укус. Мой дантист говорит, у молодежи зубы не болят так, как раньше у их родителей. И дело не в зубной пасте и жевательной резинке против кариеса. Человек не чувствует зубной боли, хотя нервы воспалены. Сигнальная система не сигнализирует, хотя должна. Отсюда, запущенные болезни, что так трудно лечить. Люди вовремя не понимают, что больны. И значит, надо мне радоваться, что я все еще чувствую боль!
Прошло десять дней после моего возвращения. Выходных не было, так как мы сильно отстали от графика. И вот, наконец, завтра выходной.
Как и договаривались, она приехала с апельсинами к коньяку. И с хурмой. Порезала фрукты. Я поставил на журнальный стол бокалы и бутылку коньяка.
Пьем коньяк, едим апельсины и хурму. Рассказываю о творческих планах. У меня их, как у человека, что хотел бы жить вечно. Но я не вечный, поэтому тороплюсь. Она больше слушает, чем говорит сама. И курит мои сигары. Сигары немного пахнут луком — в холодильнике, где я, как и положено, их храню, всю неделю стояла тарелка с нарезанным кружочками луком. Лук я ем для иммунитета.
Мне кажется, не прошло и часа с момента, как мы выпили первую рюмку, но, когда смотрю на часы — пять утра. На исходе вторая бутылка коньяка.
— Мне холодно, — шепчет Лида.
Я обнимаю ее.
Просыпаюсь в двенадцать дня. Голова гудит. Слышно, как в гостиной все еще работает телевизор. Лида одевается.
— Ты чего так быстро убегаешь?
— У меня в телефоне 17 пропущенных звонков. Мама волнуется…
— Я тоже буду волноваться, если ты сейчас уедешь.