Кто-то предложил выпить и все его поддержали. Стас не мог к ней подойти, потому что от такой Милы, ответов он не добьется.
Когда все присутствующие решили поиграть в бутылочку, Мила ретировалась в комнату. Пока она поднималась на второй этаж, Машка крутанула пустую бутылку из-под виски. Бутылка, не долго, думая, указала на Максима. Играющие восторженно взревели, Макс ехидно улыбнулся, а сама Машка недовольно подживала губы. Целоваться с братом подруги ей не хотелось, но пришлось…
Как только их губы соприкоснулись, оба почувствовали приятное тепло, проходящее по всему телу и, проходя через кожу, врезается в кровь. Никогда Максим не получал от поцелуя такого удовольствия. Поцелуй был легким, но полным нежности. Максиму не хотелось его заканчивать.
От волшебства поцелуя их оторвал женский визг, смешанный с болью.
* * *
Придя домой, и, увидев кучу народа, я была недовольна. Но заметив полупустую, бутылку виски в руках брата сразу подобрела. Наши гости удивленно смотрели на меня. Смотрите, смотрите. Когда вы еще увидите гордость университета в таком непотребном виде.
Когда эти алка… простите, люди захотели поиграть в бутылочку, я поняла — пора спать. Стас и так вот глаз не сводит, но не подходит, слава Богу. А если я еще с ними играть останусь, то придется с кем-то целоваться, а мне этого делать не хотелось, совершенно.
Дойдя до ступенек, я ухватилась за перила. Просто вокруг все так весело заморгало, закружилось и запрыгало, что я забоялась, что в комнату вообще не попаду. Пока я пыталась преодолеть препятствия, гости восторженно зашумели. Оглядывать, что бы узнать чему они так рады я не стала. Мне и так сейчас тяжело.
— Я дошла! — восторженно произнесла я, когда коснулась ручку. Дверь открылась и моему взору предстала убийственная картина. На моем мягком ковре, обложившись моими личными дневниками (наверно все девочки в детстве его вели) и фотографиями, которые, между прочим, были спрятаны под кроватью в коробке, сидела Ира Григорьева.
Я так и застыла в дверях, не замеченная этой сучкой. Руки сжались в кулаки. Вы можете представить, что я чувствовала? Это как в душу залезли, и не просто так, а для зла. Почему в моей жизни все плохо? Неужели я сделала, что-то очень плохое?
Комната начала сужаться до размеров маленького кружка, на котором расположилась эта дрянь. Она держала в своих грязных руках мою душу для того, что бы потом в нее плюнуть. Я не могла вздохнуть. Мне уже начало казаться, что воздух исчез вообще. Над моей головой начали появляться тучи, из которых слышался гром, и летели молнии. Я ведь много не просила, я просто хотела забыть. А сейчас глядя на мои фотографии, лежавшие на полу, я ощутила приступ боли, самой острой, которую может испытать человек.