Я дрался в Сталинграде. Откровения выживших (Авторов) - страница 85

А 18 марта привели на станцию, заставили снять обувь, видимо, для того чтобы не в чем было бежать, и набили в вагоны по шестьдесят человек. Правда, выдали на всю дорогу по большой булке, килограмма на полтора, наверное, и потом один раз даже суп давали. Поэтому никто в дороге и не умер.

Через шесть дней наконец приехали. Выдали опять обувь, кто чего успел, то и взял. Я себе какие-то брезентовые сапоги выхватил. Оказалось, нас привезли в штрафной лагерь № 326, что у города Билефельд, недалеко от Голландии. Большой лагерь, я потом где-то читал, что помимо нас там и французы сидели, и поляки, а наших там навсегда осталось 65 000… Выступил комендант лагеря, а переводчик нам очень популярно объяснил суть сказанного: «Вы есть русские свиньи! Если русский свинья будет баловать, то немецкий собака ее будет кусать!»

Сразу после выгрузки, несколько часов марша — и полк занял рубеж обороны на левом берегу Дона. Около суток окапывались и еще сутки просидели в окопах в ожидании противника. За это время нас несколько раз бомбили.

Вдруг поздно вечером нас поднимают, делаем марш-бросок вдоль Дона и на одном из участков переправляемся на моторных паромах на правый берег. Я такие моторные паромы увидел впервые. Это настоящие корабли. Говорили, что это были английские паромы.

На правом берегу снова ускоренный марш и уже в полной темноте форсируем вброд реку Чир. После нескольких часов марша нас остановили и приказали срочно окапываться, потому что, как нам сказали, в ближайшее время ожидается наступление немцев на этом участке.

Нам объяснили, что мы заняли рубеж на танкоопасном направлении, поэтому надо было копать окопы в полный профиль.

Копали весь день и всю ночь. Земля — ссохшаяся глина с вкраплениями мелких камней. Немцев ожидали с минуты на минуту, поэтому подгонять нас было не надо. Все хотели успеть живыми зарыться в землю. Копали индивидуальные окопы. Нам сказали, что траншеи будем делать позже. Мы с Сашей, как и другие ПТРовцы, копали окоп на двоих. Копали и красноармейцы, и командиры.

Это был адский каторжный труд, когда ударом со всего размаха саперной лопаткой удавалось отбить кусочек земли размером меньше спичечного коробка. Это был такой труд, от которого, казалось, можно умереть, так же, как от бомбы, снаряда или пули.

В каком месте был наш рубеж обороны, мы, конечно, не знали. Единственным ориентиром для нас была река Чир, которую мы перешли вброд несколько часов назад и хутор или станица Суворовская, где у нас был последний привал.