– Что ж, тогда дадим ему еще час, – говорил Цицерон и снова начинал мерить библиотеку нетерпеливыми шагами, время от времени останавливаясь, чтобы бросить Аттику какую-нибудь едкую реплику, вроде: «Они что, всегда так популярны, эти твои холеные друзья?» Или: «Объясни мне, пожалуйста, хоть изредка поглядывать на часы считается у аристократов дурным тоном?»
Изысканные солнечные часы Аттика показывали уже десятый час, когда наконец в библиотеку вошел один из его домашних рабов с сообщением о том, что прибыл управляющий Гортензия.
– Мы что, будем теперь вести переговоры с его слугами? – пробормотал Цицерон, но нетерпение его было столь велико, что он чуть ли не вприпрыжку выскочил из комнаты и поспешил в атриум. Мы, разумеется, последовали за ним. В атриуме ожидал тот самый костлявый управляющий, которого я видел утром в доме Гортензия, только на сей раз он был куда обходительнее. Костлявый сообщил, что на улице ожидает двухместная повозка, которая должна отвезти Цицерона к его, костлявого, хозяину.
– Но я должен ехать с ним! – возмутился Квинт.
– Мне приказано привезти сенатора Цицерона, – невозмутимо ответил посланец Гортензия. – Встреча весьма секретна. С сенатором может поехать только один человек – его секретарь, который умеет быстро писать слова.
Мне это понравилось не больше, чем Квинту. Мне – потому что я не хотел подвергаться перекрестному допросу со стороны Гортензия, Квинту – потому что отказ допустить его на встречу стал для него унижением и, – возможно, это лишь мое предположение, – потому что он опасался за безопасность брата.
– А если это ловушка? – возбужденно спросил Квинт. – Вдруг там Катилина? А что, если он устроит тебе засаду на дороге?
– Вы находитесь под защитой сенатора Гортензия, – сухо заявил костлявый. – От его имени и в присутствии всех этих свидетелей я даю вам слово чести, что вам ничего не угрожает.
– Ладно, братец, не волнуйся. – Цицерон ободряюще потрепал Квинта по плечу. – Все будет хорошо. Гортензий сейчас не заинтересован в том, чтобы со мной что-нибудь «случилось». Кроме того, – улыбнулся он, – разве не является гарантией моей безопасности то, что в данный момент я нахожусь под кровом своего друга Аттика, и, следовательно, пользуюсь его гостеприимством. Пойдем, Тирон, послушаем, что нам скажут.
Мы покинули безопасное пристанище, каковым являлся для нас дом Аттика, и, спустившись немного ниже по улице, увидели красивую двухколесную повозку с эмблемой Гортензия на боку. Управляющий уселся рядом с кучером, мы с Цицероном устроились внутри, и повозка покатила вниз по склону. Однако, вместо того чтобы свернуть на юг, в направлении Палатинского холма, мы, вопреки нашим ожиданиям, поехали на север, по направлению к Фонтинальским воротам. Цицерон набросил полу своей тоги на голову, чтобы якобы защититься от пыли, валившей из-под колес. На самом деле он просто не хотел, чтобы сочувствующие ему потенциальные избиратели видели его в принадлежащей Гортензию повозке.