Я замолчала, и дядя Гарри метнул взгляд в сторону шкафа.
— Тот ящик с моим именем, Гарри. Я нашла в нем бумаги на развод.
Дядя со вздохом бессильно опустился в мягкое кресло напротив меня.
— Ты должна спросить об этом своего отца, Кэлли.
— Это бред, Гарри. Ты самый близкий мне человек. Расскажи мне все.
— Я не могу.
— То есть ты просто не хочешь.
— Нет, я не могу. Ты хоть представляешь, как долго мне пришлось уговаривать твоего отца, чтобы ты смогла приезжать сюда летом? Чтобы просто иметь возможность видеть тебя? Потерять связь с тобой для меня подобно смерти, Кэлли.
— Мне шестнадцать. Что он собирается сделать? Отнять у меня мобильный? Компьютер? Запретить мне разговаривать с тобой? А как насчет того времени, когда он путешествует? Ты должен мне рассказать, Гарри.
— Я не хочу портить с ним отношения. Ты даже не представляешь, каким он может быть.
— Эй, я его дочь, ты не забыл? Так что уж я-то знаю, каким он может быть.
— Кэлли, мне нужно сохранять с ним мирные отношения. Этим летом тебя приедет увидеть твоя бабушка… Мы уже так много потеряли. Так что ради твоей бабушки, Гейба и меня… Есть вещи, о которых я избегаю говорить.
— Получается, ты врал мне все эти годы?
— Я бы не называл это так.
— Тогда как бы ты это назвал?
— Пойми, я дал обещание, что не буду ничего рассказывать.
— Видимо, тебе придется нарушить его. Ну же, дядя! Что произошло? Как он мог подать заявление о разводе, когда она была больна и умирала в больнице? Кто же так делает?! И кстати, на тех фотографиях, где она уже без волос, — почему на них нет отца? И что это там за человек вместе с вами?
Гарри молча смотрел на меня. Но я не отступила.
— Ты любил мою маму, Гарри. Она была твоей сестрой и лучшим другом. Ты должен это сделать ради нее. Ради меня. Я заслуживаю того, чтобы знать все о ее жизни. Я устала от того, что ее жизнь… такая же загадочная для меня, как и А. Она моя мать.
Всю мою жизнь, сколько я себя помню, мое любопытство по отношению к маме всегда подавлялось. Я задавала вопросы, и Гарри, или моя бабушка, или отец аккуратно обходили их. Гарри показывал мне красивые снимки с ней, рассказывал счастливые, как рождественские сказки, истории, излучающие добро и уют. Они напоминали мне рассказы о принцессах, красочных лентах и ярких звездах. А мой отец мне никогда ничего не рассказывал. Ни хорошего, ни плохого. Как будто мамы никогда и не было.
Долгое время дядя молчал.
— Ты права, ты заслуживаешь того, чтобы все знать.
Я теребила пальцами подлокотник дивана.
— Она… У твоей мамы и папы никогда не было того, что я назвал бы нормальными отношениями, — сказал он, громко выдохнув. — Кого я обманываю? Их отношения напоминали ядерный взрыв.