Хант вернулся к жене. Тиффани очень хорошо помнила их последнюю встречу, когда Хант пришел к ней, отменив важные переговоры на студии. Она вновь и вновь прокручивала в мыслях их разговор, хотя испытывала от этого невероятные муки.
— Я должен помочь Джони встать на ноги, — сказал Хант безо всякого предисловия. Он был мрачен, на лбу у него залегла глубокая складка — след тяжелых раздумий. — Я делаю это только ради детей.
Тиффани не проронила ни слова в ответ. Хант подошел к ней и тихо взял за руку.
— Я говорил тебе, что она напилась и устроила скандал в отеле в Лос-Анджелесе после моего отъезда?
Тиффани кивнула, пораженная тем, что Хант явно считает себя виновником ее дебоша.
— Доктор, который осматривал ее, говорит, что она погибнет в течение года, если немедленно не перестанет пить. Я поместил ее в клинику. Она в ужасном состоянии, и я должен помочь ей выкарабкаться, понимаешь? Я даже мышь, попавшую в мышеловку, прикончить не могу, а тут живой человек.
— Она в лучшем положении, чем Закери, — тихо заметила Тиффани.
— Может быть, и так. Но он молод. Сколько ему? Семнадцать? Пойми, я не могу избавиться от ощущения, что в несчастье с Джони, есть и доля моей вины. Я всегда жил своей жизнью, работал, потом появилась ты. В конце концов я стал появляться дома только для того, чтобы повидать сыновей. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, конечно. Ты любишь сыновей и чувствуешь себя виноватым перед женой. Скажи, раз ей нужен уход и постоянная опека, ты намерен быть при ней всю оставшуюся жизнь?
— Вся оставшаяся жизнь — это неимоверно долгий срок. Если честно, я не знаю ответа на этот вопрос. Гус и Мэт еще очень малы. Знаю точно одно — сейчас я обязан поддержать ее. Если я уйду, она сломается и наверняка пропадет. И я могу предать сыновей. Они постоянно спрашивают, где мать, и почему она оставила их. Представляешь, что будет, если я тоже уйду? А вдруг она больна неизлечимо? Кто знает, будет ли она в состоянии растить детей, когда выйдет из больницы?
Тиффани молчала, и на ресницах у нее дрожали слезы. Конечно, Хант прав. Он не может бросить на произвол судьбы своих детей. Но почему же она должна терять любимого человека?
— Поверь мне, Тифф, я люблю тебя. Мне очень хочется, чтобы мы поженились, но неужели ты не видишь, что сейчас самый неподходящий момент для разрыва с Джони?
— Давай не будем обманывать себя, Хант. Для этого никогда не настанет подходящего момента, — сказала Тиффани, теребя браслет от часов. — Мы взрослые люди, и оба прекрасно понимаем: Джони сделает все, что в ее власти, чтобы не отпустить тебя. Она не остановится ни перед чем, в том числе будет шантажировать тебя детьми.