– То-то твои заводы так дымят, – пробурчал Сивко. – Сам весь в белом, а пашут негры.
– Ну, поучи меня жизни, – добродушно сказал Таранов и сделал внушительный глоток вина, после чего промокнул салфеткой сочные, плотоядные губы.
Появился Зигмунд с супницей. Открыл крышку, и сидящие за столом невольно принюхались. Ароматный парок, клубившийся над супницей, был на «ах!».
– Суп с раковыми шейками, господа, – объявил Зигмунд.
Господа переглянулись и кивнули.
– Знатно, – сказал за всех Таранов.
Разлив суп, Зигмунд исчез, и разговор продолжился.
– Ну, а что она? – спросила Елизавета Петровна. – Его жена?
– Эстер Жановна всю жизнь занималась энологией. Наукой производства вина.
– Это серьезно, – кивнул Таранов.
– Отличный специалист. – Воронов поднял свой бокал и сделал глоток. – Кандидатскую защитила. У нее французские корни. Эстер Жановна из дворян. Ее предки жили в Санкт-Петербурге, но потом прадед увлекся виноделием и переехал в Молдавию. Хотел создать достойное вино, не хуже французских, выйти с ним на мировой рынок. Революция помешала. Она училась у деда, потом у матери, которая тоже занималась энологией. Купажирование – наука тонкая. Ведь в каждой емкости из одного и того же сусла рождается вино разного вкуса и аромата. Важно правильно выбрать момент: в каких пропорциях смешивать и когда разливать? Поторопишься – вино не раскроется. Передержишь – потеряет свежесть. Я могу разговаривать с ними часами, с Зигмундом и Эстер Жановной. И хотя он большой знаток вин и тоже специалист в своем деле, она все равно главная. Это элита виноделия. Если бы вы знали, господа, как Зигмунд уважает свою жену! И слушается ее беспрекословно.
– А дети у них есть?
– В том-то и дело. Один ребенок. Эстер Жановна мечтает дать ему достойное образование. Трагедия случилась с ними во времена сухого закона! Они не могут говорить об этом без слез. Виноградники ведь вырубали. И все пошло на спад, так что в конце концов они решили уехать в Россию. Она какое-то время работала няней за гроши. Он пристроился в московский ресторан, сомелье. Там я его и зацепил. И, господа, не жалуюсь. Его интересно послушать.
– То-то я смотрю, лицо знакомое, – пробормотал Таранов. – А в каком ресторане он работал?
Воронов не успел ответить, потому что в зале вновь появился Зигмунд. На этот раз с горячим.
– В каком ресторане ты работал, Зигмунд? – спросил Таранов, косясь на него. – Отчего-то мне знакомо твое лицо.
Зигмунд пробормотал что-то неразборчивое.
– Как-как?
– Вряд ли вы там бывали.
– Не скажи! Раз Воронов бывал, значит, и я заглядывал. Мы с ним одного поля ягоды.