– Положительно, это было невозможно.
– Если только она не принесла его с собой?
– Вряд ли она могла это сделать. Вещей у нее с собой не было, а карманы платья я осмотрела.
– Что вы там нашли?
– У нее были бумажные деньги на большую сумму, так что это невольно заставляло задуматься, несколько мелких монет и обычный носовой платок.
– Значит, девушка не могла умереть от яда, раз его не было в доме, — произнес Грайс так убежденно, что вдова растерялась.
– Я уже говорила это мистеру Рэймонду, — произнесла она, с торжеством взглянув на меня.
– По всей вероятности, она умерла от паралича сердца, — продолжал сыщик, — вы, кажется, говорили, что она вчера еще была совершенно здорова?
– Конечно, по крайней мере так мне показалось.
– И она была постоянно в хорошем расположении духа?
– Да, все время.
– Это, однако, очень странно, — заметил Грайс, подмигивая мне, — я этого не могу понять, ведь она должна была очень беспокоиться о тех, кого оставила в городе.
– Да, я тоже так думала, — сказала миссис Бельден, — но она, по-видимому, вовсе о них не думала.
– Как?! — воскликнул изумленно сыщик. — Она не беспокоилась даже о мисс Элеоноре? Может быть, она не знала, в каком положении та находится?
– Она это знала, ведь я сама рассказывала ей. Я всегда считала Элеонору выше каких-либо подозрений, и меня очень удивляло то, что о ней писали в газетах. Поэтому я отправилась к Джен и прочитала ей все, что говорилось об Элеоноре, причем зорко следила за выражением ее лица.
– Как же она отнеслась к этому?
– Этого я не могу сказать. Она сделала вид, будто ровно ничего не понимает, и просила меня не говорить с ней больше об этом убийстве.
– Когда это было?
– Недели три назад.
– И с тех пор разговор этот не возобновлялся?
– Ни разу.
– Значит, она даже не спрашивала, каковы дела Элеоноры, ее госпожи?
– Нет, никогда.
– Может быть, вы заметили, что ее мучили угрызения совести или страх?
– Наоборот, мне казалось, что она вполне весела, будто скрывает что-то очень для нее приятное.
– Однако это весьма странно, — сказал Грайс задумчиво, — этого я совершенно не могу объяснить.
– Я тоже. Сначала я решила было, что она настолько глупа и ограниченна, что даже не понимает всей величины несчастья, обрушившегося на ее господ. Но потом, узнав эту девушку поближе, переменила свое мнение о ней. Я пришла к тому убеждению, что она готовится к какой-то большой перемене в жизни, которая предстоит ей в ближайшем будущем. Так, однажды она спросила меня, как я думаю, может ли она выучиться играть на рояле. В конце концов я вывела из всего этого заключение, что ей обещано много денег, если она сохранит тайну и не выдаст ее никому, и это казалось ей настолько заманчивым, что она не брала в расчет темную сторону этого дела. Только так я могла объяснить ее страстное желание восполнить недостаток образования, а также ту радостную улыбку, которая изредка скользила по ее лицу, когда она думала, что за ней не наблюдают. Это-то и заставило меня так удивиться при известии о ее смерти. Я положительно не могла себе представить, что это здоровое, жизнерадостное создание покончит с жизнью. Но…