— Я загадала желание, если бы вы верно назвали ухо, желание бы сбылось.
— И какое, могу я узнать?
— Какое ухо?
— Какое желание?
В течение последних тридцати минут единственным желанием Валерии было оказаться с Крутовым наедине в тихом месте, но признаться в этом — значит окончательно уподобиться Чижевской иже с нею.
— Какая теперь разница, если желание все равно не сбудется.
— Восхитительная чушь! И давно это с вами?
— По-моему, все дело в вас, Василь Василич. Вы на меня странно действуете.
— Вы на меня тоже, — пожаловался Василий, — между прочим, мы уже на «ты» перешли.
— Да?
— Что, повторим на брудершафт?
— Не стоит.
Атмосфера за столом неуловимо изменилась. Несмотря на брудершафт и демократичное «ты», несмотря на срывающийся голос, Василий замкнулся.
Одно из двух, тут же заключила Лера: либо у Крутова кто-то есть, и, значит, вовсе не из-за нее, Валерии Ковалевой, Василий отказался от охотницы, как он выразился, за головами Чижевской. Надо расспросить Бочарникову об одноклассничке, о его личной жизни. Не исключено, что Крутов связан обязательствами с какой-нибудь начинающей певичкой или балеринкой, на которых падки народные избранники и члены правительства, видимо, в силу сходства профессий.
Либо короткое помрачение все испортило.
«Дура, истеричка, — убивалась Лера, — такой вечер испортила. Теперь он решит, что у тебя падучая, и поостережется остаться на ночь».
Вот как раз чего меньше всего хотелось Василию, так это остерегаться. Он просто не хотел торопить события и сдерживался изо всех сил. Это был тот случай, когда лучше выдержать чувства, говорил он себе, чем недодержать, — как с шампанским. Если в спешке не выдержать технологию, напиток богов будет отдавать дешевой брагой. Крутову не хотелось, чтобы на пятом десятке его последняя (это был решенный вопрос) любовь отдавала дешевой брагой.
Пока Валерия предавалась запоздалому раскаянию, ужин подошел к концу.
Посетив дамскую комнату, Лера вышла из ресторана и поискала глазами Василия.
В ночном воздухе стоял ошеломляющий запах огурцов — прошел короткий дождь.
Сунув руки в карманы брюк, Василий и Влад бок о бок стояли у «фольксвагена» и с сосредоточенным видом рассматривали протекторы.
Брюки обтягивали соблазнительную пятую точку законодателя, даже в печальном свете электрических фонариков было отлично видно, что депутатский зад не уступает водительскому — задиристому и молодому.
В машине рядом с Крутовым временно ослабевший градус притяжения снова пополз вверх.
Видимо, флюиды Василий Васильевич использовал как индейцы охотничьи стрелы, и щедро приправлял их ядом кураре. Стрелы парализовали волю, мысли присмирели, сбились в кучу. Куда они едут — к ней или к нему, гадала Лера — идейная противница морального фастфуда.