— Могу предложить гречку или овсяную кашу, — оправдывалась горе-кулинар.
Ужасная правда состояла в том, что в доме не было даже хлеба, не говоря уже о яйцах, и Лере ничего не оставалось, как прикинуться принципиальной противницей яичницы, как и многого другого.
— Любовная лодка разбилась о быт, — с преувеличенной грустью констатировал Крутов.
Лера потрогала разгоряченные щеки:
— Уже? Так быстро?
— Если б я знал, что ты будешь морить меня голодом, я бы не поддался слабости.
— Значит, ты поддался слабости? — всматриваясь в точку на потолке, осторожно уточнила Лера.
Такие, как Крутов, не станут потакать слабости, такие, как Крутов, со слабостью расправляются самым безжалостным образом, вырывают с корнем, как сорняк. Уже завтра или даже сегодня Василий забудет ее — проходной вариант, случайно подвернувшийся и скуки ради оприходованный.
— Слышу по голосу, сейчас ты из меня слепишь бабника и записного ходока. А я только за яичницу и кусок колбаски оказываю услуги одиноким дамам. Честно-честно.
— Я так и думала. — Лера замахнулась подушкой, но Крутов перехватил снаряд.
Борьба зашла в тупик.
— Интересно, о чем ты сейчас думала? — Василий незаметно потянул одеяло, скрывающее прелестницу, но сдернуть не успел.
Лера вовремя раскрыла обман, свободной рукой успела вцепиться в край и натянула одеяло до подбородка.
— Думаю, что ты корыстный тип. Ладно, так и быть, я пойду в «24 часа» и куплю яиц.
Теперь уже Василий, не скрываясь, тянул одеяло на себя. Лера не отпускала свой конец, но покров вероломно сползал, обнажая шею, затем плечи и ключицы, вот уже показались полушария грудей. Лера попыталась закрепить позиции, но в решающий момент ветхий мамин пододеяльник предательски затрещал, отвоеванный край пришлось выпустить, и Лера с визгом заслонилась подвернувшейся подушкой.
Подушка подвернулась маленькая, прикрыться удалось лишь частично.
— Конечно, — взгляд Крутова жадно впитывал беззащитную Леру, — как только вижу такую вот женщину, с такой вот грудью, с такими плечами, шейкой, животиком, попкой и такими ножками — так и просыпается корысть. Она в области паха располагается, да?
— Болтун. Выбирай — я или яичница.
— Это будет трудный выбор. Яичница не может являться объектом сексуального домогательства, — с важным видом сообщил Крутов, — так что я делаю выбор в твою пользу. — Василий попытался вытащить подушку из объятий Леры.
— А кто приготовит яичницу? — Лера сложилась пополам и накрыла подушку собой.
— Ты.
— Как же я приготовлю, если ты мне мешаешь?
— Я? — непритворно удивился Крутов. — Как же это я тебе мешаю?