– Анна, просыпайся! Вставай!
Рядом со мной стоит Глеб – паренек, который прибился к нам вместе с Алексом и рыжей Лерой. Я нехотя села, потерла глаза кулаками:
– Что еще стряслось?
– Они пошли ставить бомбу, и Никита примерз к железке…
– Какая железка? Где он? – Сон никак не дает мне выбраться из липкого тумана, пока паренек тараторит мне на ухо:
– Дан с Лехой пошли откапывать снегоходы, а мы лежали тут и сторожили, пока Лысый пополз ставить свою бомбу… – Я начинаю отчетливо соображать уже рядом с оградой минного поля: Никита лежит около металлической планки, на которую подвешена колючая проволока, голова в каком-то напряженном, неявственном положении.
Наверняка прислонился к ней щекой, слезинка от ветра сбежала по лицу или просто слишком долго пролежал, не знаю, но теперь его щека накрепко спаялась с металлом. Ник заметил меня, попытался повернуть голову и вскрикнул от боли – едва не выдрал кусок щеки до самого мяса, кожа треснула, выступила капелька крови, ее сразу же прихватило морозом.
– Осторожнее, не шевелись!
Оборачиваюсь на парнишку:
– Глеб, беги – принеси свечи и кружку, надо полить теплой водой… – Если на небе появится вездесущий вертолет, нас обязательно заметят, нам негде укрыться на границе этого снежного поля. Что тогда будет? Появятся охранники, или Господин Ведущий отправит за нашими головами уцелевших игроков, пообещает им легкую победу?
Значит, мне надо торопиться.
Я подбираюсь поближе к Никите, теперь мы лежим близко-близко. Высвобождаю ладонь из перчатки, прижимаюсь к его щеке, около самых губ, и ощущаю холод металла.
– Нет, Аня, так ты тоже примерзнешь… надо подуть…
Склоняюсь к самому его лицу и нежно дышу на щеку – мои губы совсем рядом с его кожей, лед начинает таять…
– Ну, вы молодцы, нашли время! – гогочет около нас Алекс. – Прекращайте ерундой заниматься, надо бежать подальше отсюда, пока не рвануло!
– Почему должно рвануть?
– Потом, все потом! Скорее отсюда!
Вскакиваю и дергаю бедного Ника, так что на щеке все же появляется ранка, и во весь дух мчимся за Алексом. За нашей спиной настоящее светопреставление: в синее небо взмывают фонтаны огня, земли и снега. Фейерверками разлетаются куски льда, пыль и камни, они нагоняют нас и сыплются на головы, за шиворот, больно колотят по спине. Мы падаем, и зарываемся головами в снег, и лежим так, пока в ушах грохочут звуки канонады. Взрывы заставляют скалы дрожать и откликаться жалобным эхом, транслирующие антенны раскачиваются и скрипят громче, чем во время снежной бури. Ближайшая к серой коробке Центра Управления антенна внезапно падает и развеивается на куски, ее верхушка с грохотом катится по снегу, оставляя за собой глубокую рытвину. Скалы глухо гудят, стряхивая с себя панцирь из снега и льда. Лавины катятся вниз.