— Я принесла оладий, — тихо проговорила Элизабет. — Мой муж любит их больше, чем блины.
— Очень любезно с вашей стороны, моя дорогая мадам.
Настоятельница умолкла, положив ладони на стол, отделявший ее от посетительницы.
— Еще я хотела предложить вам свои услуги, — вдруг сказала молодая женщина, заливаясь румянцем. — От соседки я узнала, что вы ищете добропорядочную женщину, которая могла бы присмотреть за девочкой во время занятий в школе. Я живу совсем рядом и умею обращаться с детьми. Мой сын всего на полгода старше Мари-Эрмин. Они смогут вместе играть. Я знаю, что ее хотели доверить мадам Гарро, но до ее дома далеко, ведь он стоит у самой фабрики. И там очень шумно. Жозеф рассказал, что рабочие, занятые разделкой древесины на волокна, очень быстро глохнут, такой там шум.
Сестра Аполлония почувствовала, что за пламенной речью молодой женщины скрывается мольба. А Элизабет показалось, что тусклые глаза пожилой монахини видят ее насквозь.
— У меня были только младшие братья, — пояснила она. — И сын растет непоседой. Мне бы очень хотелось позаботиться оде-ночке.
— Не сомневаюсь, дорогая мадам Маруа, — ответила настоятельница после паузы. — Я принимаю ваше предложение, оно говорит о доброте вашего сердца. Во время занятий малышка могла бы доставить нам немало хлопот, несмотря на то, что сестра-хозяйка, которая занимается с самыми маленькими, могла бы за ней присмотреть. А ваш супруг согласен?
— Да, конечно, — пробормотала Элизабет, краснея еще сильнее. — Иначе я бы никогда не решилась просить вас об этом.
Сестра Аполлония сдержала вздох. Отец Бордеро в красках расписал ей все семьи поселка. И чета Маруа занимала в этой картине достойное место. Жозеф, по словам кюре, держал жену, что называется, «под башмаком». Смягчившись, монахиня добавила:
— Разумеется, вы получите небольшое вознаграждение. Будьте так любезны, приходите за Мари-Эрмин завтра в восемь утра. Принести ее обратно можно в четыре пополудни, к концу уроков.
Элизабет задумалась. Кто же заплатит ей это вознаграждение? От мужа она знала, что родители платят за обучение по полдоллара за каждого ребенка. В этом году на занятия ходит больше восьмидесяти детей. Она быстро подсчитала в уме, как это обычно делал Жозеф, и тут же этого устыдилась. Ей было важно одно — чтобы малышка была с ней.
— Предупреждаю вас, мадам, — начала мать-настоятельница, — Мари-Эрмин послушная и веселая девочка, но спит она плохо.
Не думаю, что вам удастся уложить ее после полудня. Возможно, это добавит вам хлопот.
— О нет, что вы, матушка! — отрицательно помотала головой Элизабет. — Я могу на нее посмотреть?