Напротив меня сидела молодая пара. Она — крашеная блондинка с темными корнями волос и с яркой, слегка размазанной губной помадой, он — крупный высокий парень, с простым лицом сельского гармониста. Интересно, что им надо было в обществе потомков бен-Бецалеля? Неужели и в российских селах есть правнуки великого раввина? Девушка шептала своему спутнику, держа того за рукав:
— Вот ведь влипли! И чего ты меня туда потащил? Прикольно, прикольно… Как бы боком мне не вышли твои приколы — у меня виза чешская просрочена, в два счета вышибут при любом подозрении.
— Успокойся, будет в порядке, — говорил ей парень. — Все будет хорошо, мы же ни в чем не виноваты.
За мной сидели еще люди, но оборачиваться было неудобно, поэтому я наклонилась к уху пана Кона и спросила:
— Пан Изидор, вы знаете всех, кто здесь сидит?
— Практически да, у меня есть список присутствовавших на заседании общества. А зачем вы спрашиваете?
— Я не уверена, что убийца — Ашер Горелик. И если пренебречь столь малой вероятностью, что убийца — маньяк, затаившийся в кустах, выходит, что преступник сейчас находится среди нас.
— Очень интересно, — поднял брови пан Кон, — и кто же это?
— По крайней мере, о двоих я знаю точно, что они не убийцы — это вы и я.
— Я искренне тронут вашим великодушием, пани Вишневскова, но как вы пришли к такому выводу?
— Пан Изидор, я — не маньячка, и не психически больная. Я не убивала пани Марксову. После разговора с ней, живой и здоровой, я отошла от нее и подошла к вам. С того времени и до обнаружения тела, мы с вами не расставались, а весьма интересно беседовали о «деле врачей». Следовательно, у вас имеется полное алиби, правда только в моих глазах.
— Благодарю вас, — он даже приподнялся с сидения в легком полупоклоне.
— Поэтому я и прошу вашего содействия, пан председатель, — продолжала нашептывать я. — У вас имеются списки членов общества, среди которых девять подозреваемых, и я прошу вас показать мне эти бумаги.
— А почему, собственно говоря, вы хотите заняться этим делом?
— Несколько причин. Во-первых, Карни — моя соотечественница, а во-вторых, чешская полиция не выпустит меня отсюда, пока не найдет убийцу — есть у меня такое подозрение. Почему бы мне не помочь им в этом благородном деле?
— Помочь, конечно, можно, — согласился пан Кон, но как быть с моей просьбой? Уже нет ни пана Маркса, ни его вдовы, а пакет где-то гуляет, и, как мне кажется, именно в нем надо искать причину преступления. Кому-то очень хочется завладеть тайной великого раввина!
И тут я вспомнила, что писал Йозеф Маркс о первом издании «Капитала».