Он понял, что они прибыли.
«Мазда» тащилась за малогабаритным автобусом, сзади ее подпирала другая машина, машины подпирали ее и с обоих боков, однако справа уже распростерлась зеленеющая долина, а слева высился на горе фантастический желтый город, совсем не тот, в какой они въехали минут двадцать назад.
У Максима перехватило дыхание, тоска улетучилась, а вместо нее явилось никогда ранее не испытанное чувство восторга — просто оттого, что он живет и наконец добрался туда, куда любому человеку надо попасть хоть раз в жизни — для того чтобы убедиться, что Бог есть.
Максим чувствовал присутствие Бога.
В знойном воздухе иерусалимского дня.
В ленивом дуновении ветра с востока. Из пустыни.
Он покосился на Марго.
Она продолжала крутить руль, только сняла очки, и ее темные глаза печально смотрели вперед через лобовое стекло.
— Приехали! — отметила она и добавила: — Вон там Львиные ворота.
— Не понял! — сказал Банан.
Марго объяснила, что в Старый город ведут восемь ворот, двое закрыты, Золотые и Ворота Ирода, Золотые совсем неподалеку, Гефсиманский сад тоже рядом.
— Один пойдешь? — спросила она.
— Да, — ответил Максим.
Тогда ты выйдешь через другие ворота, Мусорные, и там я тебя буду ждать. Не потеряешься?
Банан хмыкнул, надел белую туристическую кепочку от жары, взял бутылку воды, достал из сумки термос…
— Термос тебе зачем? — осведомилась Марго.
Он пристально посмотрел на нее, хмыкнул и положил термос обратно в сумку, как дурак промямлил:
— Береги эту штуку!
— Осторожней, — сказала Марго. — Тут Иерусалим!
Банан махнул ей рукой, вышел из машины, захлопнул дверь и направился в сторону Золотых ворот, мельком глянув на указатель, где было написано: Via Dolorosa.
Дорога скорби.
Уверенно пристроился в хвост малочисленной группке туристов богомольного вида: скорей всего, католики из Южной Америки; он может ошибаться, но все они такие смуглые, темноволосые.
И немолодые.
Прошел ворота и двинулся вверх, тщательно следя, чтобы табличка «Дорога скорби» не исчезла из поля зрения; та мелькала то на одном коричневатом морщинистом доме с узкими щелками окон, то на другом.
Припекало; Максим чувствовал, как напитывается влагой рубашка.
Отхлебнул воды из бутылки и двинулся дальше, прошел часовню Осуждения, у церкви Богоматери Страдания свернул налево и вновь оказался на Via Dolorosa.
Всюду были солдаты с М-16 в руках, начались арабские кварталы, Максим ускорил шаг, чтобы не отстать от латиноамериканцев, которые притихли и молились чуть не на каждую стену. Временами идти становилось трудно — дома настолько сближались, что разойтись было практически невозможно, и лишь откуда-то сверху, из щелей между крыш, светило беспощадное иерусалимское солнце.