По неизведанному маршруту
В те дни Камапин записал в своем дневнике:
«Получил еще одну телеграмму Куйбышева: «Прикомандировать к отряду гражданских летчиков, в том числе Молокова…» Молоков! Никогда его пе видел, но знаю хорошо. Когда мне было семь лет, Молоков уже летал. Инструктор, обучавший меня летать, сам учился у инструкторов, которых обучал Молоков. Признаюсь, не очень-то мне удобно быть над ним начальником».
Через несколько дней новая запись:
«С Молоковым — теплые отношения. Я подошел к нему не как начальник к подчиненному, а просто как к партийному товарищу и опытному полярному летчику, и он подошел к нам без амбиции. Другой бы, вероятно, кичился: я, дескать, старый полярный летчик, а вы — молокососы! У Молокова даже намека нет на такое отношение».
«Смоленск» с трудом пробился сквозь льды до мыса Олюторского. Дальше на Север плыть уже невозможно. На широких плоскодонных лодках разобранные самолеты доставлены на берег. В это время в кают-компании в последний раз уточнили маршрут перелета. Его наметили почти по прямой: Олюторка, Майно-Пыльгино, через Анадырский залив в бухту Провидения и оттуда на мыс Уэлен. Четырехсоткилометровый полет на сухопутных машинах над морем был, конечно, риском, но трезвым риском.
Стоял ясный и морозный день. Но в Арктике летчик при вылете никогда не знает, какая погода ждет его впереди, за каких-нибудь сто километров. Сейчас ясно, а через несколько минут заведут свой хоровод ветер и снег.
21 марта пять однотипных самолетов Р-5 развернутым строем, римской пятеркой, вылетели из Олюторки.
Самолеты летели над Корякским хребтом. Под ними были горные вершины, то остроконечные, как пирамиды, то пологие, покрытые сверкающим на солнце снегом, с темными ущельями. Как всегда, над горами болтало. Самолеты шли, словно спотыкаясь по воздушным ямам и кочкам. Вернее, не шли, а ползли. Сильный ветер бил в лоб, снижая скорость до семидесяти километров в час. Машины были перегружены. Каждый летчик взял с собой бензина па десять часов полета, спальный мешок, лыжи, паяльную лампу для обогревания мотора, запасной винт для самолета, примус, полуторамесячный запас продовольствия на случай, если придется затеряться в тундре.
Каманин собирался добраться из Олюторки до Майно-Пыльгино за три часа. Ушло на это — шесть.
Все время шли над льдами, устремленными кверху так, будто они хотят пронзить самолеты. Когда наконец приземлились в крошечном чукотском селении, Молоков, этот на редкость спокойный человек, тихо сказал:
— Я не видел ни одного клочка земли, где можно сесть так, чтобы поломать только машину и не разбиться самому…