Антонио растерялся. Одно дело с пафосом заявлять графу Шувалову, что Лиза — дочь венецианского аристократа. Другое дело — говорить о том, что еще совершенно неизвестно и не доказано, самой девушке. Она же, бедняжка, может взлелеять напрасные мечты. А ну как все окажется обманом?..
— Ты, Лиза, не обнадеживайся заранее! — пробормотал он по-итальянски. — Мой друг мог много чего напутать, ведь двадцать лет прошло. А если и любил он русскую девушку, может, совсем и не ты — плод их любви… Все это, как говорят у вас в России, вилками по воде прочерчено.
— Вилами на воде писано, — машинально поправила Лиза.
— Может, это все одни фантазии…
Лиза вздохнула: не она — так не она. Девушка только хотела понять: откуда сам маэстро прознал про эту романтическую историю.
Антонио кинулся за письмами. Вытащил из кошелька крошечный ключик, аккуратно отомкнул бювар, порылся там и поднял на Лизу виноватое лицо:
— Может, я переложил куда-то письма Франческо?
Опять порылся в бумагах, потом раскрыл ящики стола и вытащил все оттуда. Но писем и там не было. Антонио недоуменно развел руками:
— Были же письма! Я клянусь тебе, Лиза. Да я наизусть их помню!
И Антонио начал сбивчиво и виновато цитировать строки из писем друга по памяти.
Лиза слушала и отчаивалась все больше. Никаких доказательств не обнаруживалось. Все выходило пустыми разговорами. Сама-то она уже к этому давно привыкла. Но как сказать бедному Александру, что его надежды на Лизино дворянство рассыпались в прах? Только бы никто больше не узнал о его напрасных надеждах!..
* * *
Но на следующий день на репетиции никаких сплетен не обнаружилось. Зато случилось неприятное — маэстро Меризи не поставил Александра на главную мужскую партию в «Прекрасной Галатее». Лиза, чудачка, рассчитывала, что, узнав об успехах Горюнова, композитор оценит их. Но, увы, Меризи отдал роль всегдашнему солисту — тенору Николаю Иваникину. Тот был опытным певцом. И в глубине души Лиза понимала, что именно такого и надо назначать на ответственную премьеру, но за Александра все равно стало обидно. Ну а тот покраснел, желваки на скулах заходили, еще секунда — и Лизе даже показалось, что Горюнов кинется на «несправедливого» Меризи. Но секунда прошла, и Александр взял себя в руки. Композитор, словно и не заметив всплеска эмоций, начал раздавать аккуратно переписанные ноты. Лизе, конечно, досталась главная женская роль, но это ее уже не обрадовало. Маэстро сел к инструменту и начал наигрывать вступление. Певцы тут же сгрудились вокруг. И тут прибыл нарочный от графа Шувалова. Алексей Михайлович срочно востребовал к себе воспитанника.