— А то как же, сватьюшка! — подмигнул ей граф и кинулся обнимать своего воспитанника. — Еле успел. Хорошо, герр Шульц за мной своих друзей послал. Но как ты мог жениться без моего благословения, Сашка?
И тут встрял Бельский:
— Вот и благослови его! Заодно расскажи всем, что Горюнов — твой сын. И так уж все прознали твою тайну.
Шувалов замер.
— Да, граф, расскажите! — капризно, словно маленькая девочка, потребовала императрица, все еще восхищенно глядя на мускулы великана. — Клянетесь прямо перед святым алтарем, что сей юноша — ваш сын?
Но великан вдруг начал словно уменьшаться в размерах:
— Не могу, матушка…
— Это еще почему? — удивилась императрица.
— А потому, — прохихикал Голобородко. — Что Сашка сей — не графов сын, а его покойной сестрицы Софьи. Прижила она ребеночка от крепостного парня, вот и померла от стыда. Так что Сашка — куда ни плюнь — крепостной!
Лиза вскрикнула и чуть не упала без чувств. Господи Боже, что же это?! Месяц назад еще грезы были — а ну как все изменится? Александра признают законным сыном Шувалова, а с ней самой случится чудо — говорил же маэстро Антонио что-то о ее венецианском происхождении. Но, оказалось, Александр вовсе и не сын Шувалова, письма о ее «благородстве» потерялись куда-то. А теперь и вовсе выясняется — они оба крепостные!..
Лиза взглянула на Александра. Он был бледен. Желваки ходили на скулах. И вдруг, отпихнув Вельского, он, как минуту назад Шувалов, кинулся на Голобородко. Вцепился в горло. Князь захрипел, изо рта пошла кровавая пена. Бельский бросился разнимать. Ему на помощь заспешил молодой фаворит Екатерины. Вдвоем оба шафера еле-еле оттащили разъяренного Александра от Голобородко. Бельский пихнул юношу в лапищи Шувалова:
— Держи хоть ты его!
Граф ухватил Александра, пытаясь сдержать в своих медвежьих объятиях:
— Разве такого удержишь?
На пороге часовни уже появилась дворцовая стража, и Лиза с ужасом подумала: «Теперь не один Александр — все мы попадем в тюрьму!» Но Екатерина величественно махнула своей холеной рукой:
— Прекратите! Эдакие вы, Шуваловы, буйные. Видать, силу девать некуда? — проговорила она, осуждающе глядя на Александра, но глазами косила на Шувалова-старшего. — Здесь же — свадьба, благое дело. И вдруг такой шум! — Государыня обернулась к Голобородко, утиравшего кровь обшлагом парадного камзола. — Какой ты, князь, неповоротливый! Два раза за один час упал. Вон и рукав у тебя порвался!
От таких слов Голобородко открыл рот в изумлении, но быстро пришел в себя.
— Виноват, матушка! — прошамкал он, цокая языком. Видно, Александр выбил ему пару зубов. — Во всем сам виноват — оступился, упал. И вот! — Князь вытащил платок и сплюнул в него выбитые зубы.