И, не слушая возражений взволнованной невестки, Нина Владимировна сама надела на палец действительно оказавшееся ей впору кольцо тонкой старинной работы: редкой окраски золотисто-желтый сапфир неправильной формы, окруженный мелкими бриллиантами, впаянными в крошечные золотые листочки…
— Итак, постановление об объединении этих двух дел в одно считайте решенным. — Анна Алексеевна Калинкина скользнула взглядом по своей команде, собравшейся в полном составе в ее кабинете. На Павла, хмуро перебиравшего в самом дальнем углу какие-то бумаги, она старалась не смотреть.
Из своей загородной поездки, которую вполне можно было считать своевольной, он вернулся еще более мрачным, чем уехал. Итоги его визита в пансионат, являвшийся, по сути дела, специализированным детским домом, он пока Калинкиной не докладывал. Ане было не до этого: ее разговор с шефом о необходимости объединения двух убийств — брата и сестры — затянулся, как всегда, осложнившись вопросами, касавшимися Эльвиры Паниной и Лоскина. И ей стоило немалых трудов убедить шефа, что все возможное для того, чтобы вытянуть на свет божий темные делишки судьи, делается. Но теперь время поговорить с Ребровым все-таки настало: остальных ребят следовало ознакомить с результатами по этой версии.
— Паша, — сказала Аня как можно мягче, — будь добр, расскажи всем и о детдоме, и об остальном… Я имею в виду итоги твоего визита, о которых тоже пока не знаю… Ты ведь был именно там?
Ребров молча кивнул и пожал плечами, увидев, что головы всех присутствующих повернулись в его сторону.
— Если вкратце, то детдом этот, вероятно, один-единственный не только в Москве, но вообще в стране, — начал он. — Лет пять-шесть назад его создали… Скажем, так: группа спонсоров, желающих решить проблемы с собственными… э-э-э… неугодными детьми наилучшим образом…
— Это как? — не понял Соколов.
— На самом деле очень просто… Допустим, так, как у нашей подследственной. Есть ребенок, которого нельзя обнаружить перед окружающими по каким-то причинам… Мама, например, хочет устроить свою жизнь, что называется, с чистого листа, а у нее на руках мешающий этому замыслу младенец… Если у мамы есть деньги, она вносит определенную сумму в качестве вступительного взноса, потом будет платить совсем немалые деньги ежемесячно. За это о ее ребенке не только никто не узнает, но он еще и живет в прекрасных, почти домашних условиях, какие обычным детдомовским и не снились…
— Ни хрена себе… — пробормотал кто-то из оперативников.
— Ну или другой вариант, — продолжал Павел. — Скажем, богатенького папашу — поневоле, вовсе не жаждущего обзавестись потомством на стороне, все-таки обманула ушлая дамочка, после чего начинает его шантажировать ребенком или судом. Ей самой ребеночек тоже внапряг. Богатенький мужик, совсем не обязательно бизнесмен, он может быть, например, известным политиком, в итоге приходит к выводу, что ему выгоднее стать спонсором нашего детдома вместо огласки, которая может повредить карьере или семейному благополучию… Заодно и совесть не будет мучить, мол, собственное дитя бросил… Такая вот в общих чертах картина.