— Понятно. А какие отношения вас связывали с пострадавшей, с Ингой Бобровой?
— Да никаких! Я не знал ее…
— Странно.
— Это какая-то ошибка! Меня пригласили по ошибке!
— Мы это выясним. — Капитан что-то записал и посмотрел на него с отвращением. — Какого пола ребенок?
— Мальчик, — не успев ничего сообразить, быстро сказал Станислав.
— То есть вы видели ребенка раньше?
— Да не видел! С чего вы взяли?
— С того, — капитан улыбнулся, — что, кроме вас, никто не смог ответить на вопрос, какого пола ребенок. Отсюда следует…
— Ничего отсюда не следует. Я так сказал, просто предположил.
— Предположили? Вы ответили слишком уверенно. У вас, значит, были основания…
— Не было! Я… Все говорили: ребенок, ребенок, — вот я и подумал, что мальчик. Я не знал Ингу Боброву, правда. И ребенка ее никогда не видел. Почему вы не верите?
— Верю. — Капитан немного помолчал. — Мальчик Бобровой — ваш сын?
— Нет, что вы! — Станислав был готов заплакать.
— Что у вас в пакете?
— В пакете? В каком пакете?
— Вы ведь пришли с пакетом? — Капитан прищурился. — Тот синий пакет в прихожей ваш?
— Ах да, я и забыл. — Станислав вздохнул с облегчением: ничего страшного. — В пакете игрушка. Подарок…
— Вашему сыну?
— Да не сын он, совсем не сын!
— Однако только вы пришли с подарком ребенку. — Капитан опять помолчал, не спуская с него пристального взгляда. — Рассказывайте.
— Что рассказывать?
— Когда познакомились, при каких обстоятельствах… Все рассказывайте.
Рассказывать? Да ведь это совершенно невозможно рассказать, взять вот так и вынести на милицейский суд любовь всей его жизни, поведать, что у них с Ингой родился мальчик… Нет, этого никак нельзя! Да и при чем тут его Инга? Она не имеет ничего общего с этой убитой. Невозможно рассказывать, но и молчать тоже нельзя. Этот дотошный капитан так от него не отстанет, впился, словно клещ, все, даже игрушку приплел, и не скрывает нисколько, что он у них подозреваемый номер один, да что там, единственный подозреваемый. Единственный из шести. И ни капли не верит. И не поверит ничему, даже если в самом деле рассказать ему правду.
— Ну? Начнем? — Капитан достал чистый лист бумаги, положил перед собой, словно хотел показать: все, что было сказано до этого, — не имеет значения, а сейчас он ждет настоящего признания. Признания в убийстве. Но ведь это абсурд!
— Это абсурд! — закричал Станислав. — Я никогда не видел раньше эту девушку. Я попал сюда по ошибке. Это какая-то путаница. Или розыгрыш.
— Розыгрыш? — взвился капитан. — Убийство — розыгрыш?
— Я не то хотел сказать, — растерялся Станислав. — Не убийство, а то, что я… Цветы и игрушка не повод, чтобы записать меня в убийцы. Да и все принесли цветы, ведь это естественно — прийти на день рождения с цветами. Я не убивал!