Поочередно сменяться, их теперь трое. Поставить в телефон прослушку? Тоже можно. Только достанет ли у Аграфены Тихоновны средств оплатить такую дорогостоящую услугу? Когда он с ней сможет поговорить? Пару часов назад Андрей звонил в больницу, состояние было без каких-то существенных изменений. Удобнее всего влезть в квартиру Польского послезавтра, когда он уедет на похороны Романа Кирилловича. А завтра все же попытаться поговорить с Аграфеной Тихоновной.
– Вот что, – заговорил Андрей, перебив на полуслове Балаклава, который все еще рассуждал на тему психологического состояния самоубийцы Королева. – Разрабатываем Польского. С сегодняшнего вечера приступаем. Как ни крути, он пока наш единственный подозреваемый. Распределим дежурства таким образом: с девяти до трех за ним наблюдает Денис, с трех до десяти – Вениамин, потом я, мне нужно будет утром еще в больницу заехать, а дальше посмотрим. Вень, пробей-ка домашний номер его телефона.
Балаклав кивнул и сел за компьютер.
– Звякнем для начала, узнаем, дома он или нет, – пояснил свою просьбу Андрей.
* * *
Воздух в палате был спертый и какой-то больной. Пахло лекарствами и затхлым старым линолеумом. Аграфена Тихоновна лежала на высокой кровати с хитрыми приспособлениями, ее серое лицо выделялось грязным пятном на белой подушке. Чувствовала она себя еще очень плохо, но была в полном сознании. Андрея она сразу узнала и принялась за что-то благодарить.
– Спасибо вам, – хриплым, застоявшимся от безмолвия голосом говорила она, – большое спасибо.
Он так и не понял, за что она его благодарит: то ли за то, что привез в больницу и тем самым спас ей жизнь, то ли за то, что не оставил расследования. Выяснять он не стал, чтобы не тратить ее силы. Говорить ей было трудно, да и воспринимать, как ему казалось, тоже. А ведь ей еще предстояло невозможное, непосильное испытание – узнать, что дочь ее действительно мертва, и выслушать доказательства. Всю дорогу от дома до больницы Андрей обдумывал, как ей об этом сказать, но так и не нашел подходящей, наиболее мягкой, гуманной формы. Но не говорить было нельзя, – как тогда объяснить, почему он решил наблюдать за Артемием?
– Аграфена Тихоновна, – осторожно начал он, – мы нашли Евгению. Вернее, ее тело. Она умерла естественной, в общем, для нее смертью, замерзла на улице пьяная. Ваша дочь невиновна.
Андрей внимательно следил за лицом больной женщины, опасаясь, что ей станет плохо, но ничего не произошло, никакой реакции не последовало. Может, она его не услышала (говорил он тихо) или не поняла?