— Здорово живете! — по-казачьи поздоровался он и протянул руку старику.
— Здорово, председатель! Здорово. Проходи. — Дедушка Кузьма пожал протянутую руку.
— Скорняжничаешь, Кузьма Петрович?
— Полушубком малость занялся. Тоже надо.
— Да еще как и надо! Март на исходе, а ночами морозы прижимают. Без полушубка не обойтись.
— Да, зима свое забирает.
Костюков обернулся к Анне Кузьминичне:
— Тебя, Анна Кузьминична, говорят, с гостем поздравить можно. Да и Кузьму Петровича тоже.
— Спасибо, спасибо тебе, Лукьян Иваныч! Приехал сынок. Совсем нежданно-негаданно… Садись, ужинать вместе будем. Егора поглядишь. Такой стал — и не признаешь. Скидай свою шкуру.
Костюков ежедневно с раннего утра и до поздней ночи был занят по колхозному хозяйству, но по субботам обычно приходил домой раньше. В этот день он тоже торопился домой. Зашел к Баклановым по пути на минуту, по делу. Но Анна Кузьминична так радушно приглашала к столу— Костюков понял, что ей хочется похвалиться сыном… Ну как не уважить такое желание! И он решил сделать Баклановым приятное — немного посидеть у них.
— Придется поглядеть вашего Егора, — сказал Костюков, снимая полушубок. — На побывку, говорят, приехал?
— На побывку, Иваныч, на побывку! — радостно улыбаясь, подтвердила Анна Кузьминична. — Ударник он там, в училище. Говорит, на Доске почета, всех в своей группе обогнал. Директор и дал ему отпуск. Вот какие дела, Иваныч!
— Хорошо, это очень хорошо. Просто радость для семьи, — оказал Костюков. — В таком случае еще раз поздравляю!
— Спасибо, спасибо, Иваныч!
Костюков сел на стул и улыбнулся:
— А ведь он, Егорка твой, Анна Кузьминична, — об этом вспомнить сейчас не обида, — не очень поворотливым парнишкой был. Он все больше насчет баяна старался. А теперь… два года не прошло — гляди, чего получилось!
— Что о прошлом вспоминать, — сказала Анна Кузьминична. — Разум-то у него какой был — совсем детский. Подрос малость — поумнел, другим стал.
— Так оно и должно быть, — вмешался в разговор дедушка Кузьма. — Не до седой бороды ходить человеку во младости. Цыплята, как говорят, и те растут.
— Да, это верно, — согласился Костюков. — Жизнь — она человека учит и направляет. Человек, бывает, малость оступится, а люди плечо ему подставят, поддержат — он и пойдет и пойдет. Да, глядишь, не только сам на ноги крепко встанет — и других начнет поддерживать. Вот и Егор, наверно, сейчас крепнет, силы набирается. Отцу-то написали?
— Написали, — ответила Анна Кузьминична. — И Егор написал, и я тоже. Разве можно о таком не написать? Получит письмо, порадуется с нами вместе.