Тогда-то Т'иврел и сказал мне это (я почти отключилась, пытаясь переварить происходящее), и ему пришлось повторить:
— Это, — палец его коснулся отметины на лбу. Знака полумесяца.
— А? — не поняла я.
И он терпеливо повторил ещё раз, не выказывая ни малейшего признака раздражения. Испытывал ли он его вообще?
— Нам надо увидеться с Вирейном, ибо только он может нанести сигил, печать крови, на ваш лоб. Сейчас он, должно быть, уже освободился от дворцовых обязанностей. А потом, вечером, вы сможете отдохнуть.
— Но зачем?
Его взгляд в удивлении замер на мне на секунду.
— Разве ваша мать не поведала…
— Что именно?
— Энэфадех.
— Эн…э… что?
Нечто среднее между жалостью и ужасом отразилось на лице Т'иврела.
— Леди Киннет, обучая вас, умолчала об этом, верно? — Он продолжил прежде, чем ответ пришёл мне в голову. — Энэфадех — причина появления наших сигилов, леди Йин. Никому и ночи не пережить в Небесах без печати. Убийственное решение.
Я отставила покуда в сторону мысли насчёт непривычностей новоиспечённого титула, коим меня одарили.
— И в чём угроза, лорд Т'иврел?
Он поморщился.
— Просто Т'иврел, пожалуйста. Милорд повелел пометить вас знаком чистой крови. Теперь вы — дитя старшей фамильной линии. Я же — обычный полукровка.
Хмм, то ли я пропустила нечто важное, то ли это самое нечто так и осталось недосказанным. Весьма крупное нечто.
— Т'иврел, вы же понимаете, что сказанное вами — полная бессмыслица для меня.
— Может, и так. — Он нервно провёл рукой по волосам (выказывая наконец первый признак беспокойства). — Но объяснять, лишь терять время. А до закатной тильды менее часа.
Полагаю, ещё один из арамерийских законов, должных к соблюдению, понять бы ещё зачем.
— Хорошо, но… — Я нахмурилась. — Что же мой кучер? Он всё ещё ждёт во дворе.
— Ждёт?
— Я же не расчитывала здесь задерживаться.
Т'иврел шевельнул губами, будто бы желая высказать всё, что он по-настоящему думает, но сдержался, выговорив в конце концов:
— Не волнуйтесь. Его наградят за причинённые неудобства. Я пошлю кого-нибудь к нему. Его услуги вам больше не потребуются, у нас достаточно прислуги.
На этих-то я насмотрелась по дороге: безмолвные, во всём белом, фигуры, деловито и торопливо снующие по коридорам и залам Небес. Ещё подумала, мол, на редкость непрактичный цвет для уборщиков, впрочем, не мне, гостье, здесь распоряжаться. Однако твёрдо решила стоять на своём:
— Этот человек объездил со мной весь континент. — К горлу подкатил ком раздражения, но я старалась сдержаться. — И он, и лошади его порядком устали. Разве он не заслуживает хотя бы временного ночлега? Дайте ему один из этих ваших сигилов на ночь и проводите утром. Обычная вежливость и законы гостеприимства, только и всего.