– А иностранец тебе нравится? Только абсолютно честно. Ты знаешь, есть в нем что-то хорошее, и он совсем не скряга, не жлоб, деньгами сорит. Мне кажется, он лучше нас с тобой знает жизнь. Он скрытный – вот что плохо. Но когда одни секреты – значит, что-то не так, значит, есть что скрывать. Значит, надо что-то скрыть. Нет дыма без огня. Хочешь, я тебя еще с одним познакомлю мальчиком? Леня его имя, тридцать лет, работает в ателье пошива. Шьет чехлы для автомобилей. Выпивает, но в меру. Но кто не выпивает? Мастер на все руки! Но какой-то затурканный, руки вечно в мазуте и зубы не чистит, но зато уж целоваться – с ним нацелуешься! Любит целоваться. Поцелуй его разок, так он тебе будет все выходные дни квартиру ремонтировать. Вот я его запрягаю.
– У тебя, Аленка, гляжу, на каждый случай в жизни есть рабочий мужчина, – рассмеялась Мария, направляясь в квартиру и с некоторым интересом наблюдая за Топорковой.
– Я их называю функционерами по индивидуальной работе! – рассмеялась Топоркова, капризно глядя на нее. – Знаешь, каждый выполняет – ха-ха! – предназначенную ему функцию. Вот Леня, например, я его зову Леликом, или другой Леня – Митин брат, потому что у него есть брат Митя, такой толстый, старый, лет пятидесяти, лысый. Они меня оба кадрили в ЦДРИ. Оба, извини меня, бабуся, втюрились, оба дураки набитые. Холостые и никогда не женятся. Я ему позвоню.
Аленка тут же начала набирать номер телефона и ласковым голосом попросила:
– Митю позовите, пожалуйста.
После недолгого разговора Топоркова объявила, что Леня – Митин брат, на всех парах мчит на собственном автомобиле «Запорожец» к ней.
– Он нас пригласит в ресторан?
– Нет! – захохотала Топоркова, хитро повела глазами и отвернулась. – Знаешь, старший брат его – кандидат на самом деле каких-то сложных наук, а он – шьет чехлы.
– Славно устроилась, – усмехнулась Мария, завидуя тому спокойствию, с которым подруга рассуждала о мужчинах, и такое создавалось впечатление, что Аленка Топоркова в этой жизни, казавшейся Марии невероятно сложной и полной всяческих неожиданностей, чувствует себя как рыба в воде.
Через полчаса раздался звонок, и на пороге отворенной двери возник мужчина лет тридцати, в кепке с узеньким козырьком, коричневой замшевой куртке, джинсах; лицо худощавое, прищуренные, неунывающие глаза человека легкого на подъем, привыкшего ко всякому – хорошему и плохому, мужчина, который, как думалось, глядя на него, где бы ни находился, всегда найдет причину для веселья, п стоит ему только поплевать на руки – он все сможет. В его худощавой, но в то же время и не такой тощей фигуре ощущалась завидная подвижность хорошо устроившегося на земле существа.