– Человеку смешно – и пусть смеется, – сказала Мария. – Я, Аленка, пожалуй, пойду.
Но уйти ей сразу не удалось, потому что на кухне раздался дикий вопль подруги. Из трубы хлынула вода, залила кухню. Срочно по телефону был оповещен об этом сам начальник ЖЭКа Ромуальд Иванович Капитолийский. Топоркова имела полное право тревожить его в любое время суток по причине вполне житейской: она помогала ему готовить к защите дипломный проект.
Ромуальд Иванович в таких случаях действовал решительно, откладывал свои дела и устремлялся на помощь. К своей работе начальник ЖЭКа относился спокойно, старался не тревожиться по малому поводу, а если приходилось все же тревожиться и выполнять чью-нибудь просьбу, то делалось это с таким именно подтекстом, что он, Ромуальд Иванович, совершает тягчайшее преступление против своей натуры и делает одолжение жильцу исключительно из гуманных общечеловеческих соображений. На сорок седьмом году жизни Ромуальд Иванович обнаружил на оскудевшей ниве своего интеллекта неисчерпаемый кладезь ума – и решил окончить институт.
До этого он жил так, будто находился в полусне. Бывает, утром человек никак не может отойти от сна: так и он дремал, только отчасти занимаясь своими личными делами. Нет, не запивал. Нельзя же считать употребление спиртного в пределах дозволенного пьянством. Нужно признаться, Ромуальд Иванович сам считал, чего греха таить, что в наш стрессовый век не пьет только черепаха. Но одно дело считать, а другое – пить. И жил он тихо, мирно, порою месяцами никто не мог его найти. Позвонят утром – «вызвали в управление». В обед – «на объекте». Вечером – «только что ушел по делам». Персонал в ЖЭКе стоял горою за начальника, являя собою редкое исключение, вот почему он мог сидеть дома, ездить к теще в Киев, в то же время будто находиться на работе. Поэтому скорее можно было, например, построить газопровод Оренбург – Париж, чем поставить колено к раковине в квартире.
Но стоило замаячить на горизонте праздникам, как мирный Ромуальд развивал колоссальную деятельность. Причем эта деятельность выглядела тем грандиознее, чем внезапнее он ее начинал. Эта вот именно внезапность производила ошеломляющее впечатление на жильцов и управленцев.
Капитолийский слыл человеком большой и поразительной наблюдательности и о подлинных движениях человеческого ума имел собственное мнение. О неблаговидном поступке уборщицы Сурковой он заметил совсем по-аристотелевски:
– Говорят, дураков не пашут и не сеют, а они сами растут.
Чтобы создать стабильное мнение о его якобы имевшей место кипучей деятельности, он хитроумно затеял грандиозный ремонт подвала дома № 55, собрал людей, навез материалов, из подвала вытащили все нужное и ненужное, и вот уже пять лет идет этот ремонт, позволяющий Капитолийскому считаться в продолжение семи-восьми месяцев в году в неизвестности. Когда в поисках Ромуальда Ивановича приезжало начальство из управления, оно, заприметив вороха земли, завалы труб, бревен, горы разбитых раковин, старого паркета, успокаивалось, считая, что жизнь в данном ЖЭКе идет сверх меры кипучая.