— Странно.
— Что странно? — спросил Джессап.
Питер непонимающе глядел туда, где должна была стоять его книга, им лично подписанная для Майка. Пустая щель между корешками в два пальца шириной. И больше ничего.
— Она пропала. — Питер старался припомнить, видел ли он это раньше. Может быть, Майк разозлился от того, что, как он думал, Питер отказался от его услуг литературного агента, да и выбросил книгу?
Он отвернулся от шкафа. Оба детектива подошли к нему вплотную.
— Ага, — Джессап бросил на своего напарника выразительный взгляд. — Так оно всегда и бывает, верно?
Все правильно.
Его не было ни в одной базе данных.
Хотя список его преступлений должен был быть метровый. Его должны были не раз арестовать и осудить. Он должен был сидеть в тюрьме. Пожизненно.
Должен, должны… но не сделали.
Она закурила, затянулась глубоко-глубоко, потому что дым успокаивал.
«Так здорово, что надо бы объявить вне закона», — подумалось ей, когда она увидела результаты сличения отпечатков пальцев. Нетрудно снять отпечатки у покойника и посмотреть, по каким еще делам они проходят.
Радует, когда в старых «глухих» делах вдруг появляется перспектива.
Она снова затянулась сигаретой, откинув голову на спинку кресла, бездумно разглядывая из года в год расползающееся по потолку желтое пятно у себя над столом.
Наверное, легкие уже черные от тех сотен пачек «Кэмел», что она выкурила.
В мозгу у нее тихонько звенело: «В „десятку“, в „десятку“!» Редкий успех. Доказательства вины неопровержимы, дело можно смело передавать в суд, и он примет решение, которое суд высшей инстанции не отменит. Виновный получит двадцать лет строгого режима. В Синг-Синге.
А то, может, и смертный приговор огребет.
Легко приговорить покойника к смертной казни. Пола Росси опять глубоко затянулась и выдохнула дым, на этот раз тихонько присвистнув.
Уж если не ради этого стоит жить, то неизвестно, ради чего стоит.
Он отсутствовал слишком долго — его не дождались.
Когда Питер вошел наконец в квартиру, он обнаружил записку на холодильнике, прикрепленную магнитом в виде серебряной собачьей косточки.
Вынув ярко-желтую бумажку, Питер прочел:
Мы уехали в магазин.
Взяли Гручо прокатиться. Скоро вернемся.
Люблю!
Питер подержал бумажку в руке, затем снова прилепил ее к дверце холодильника.
— Значит, у меня еще есть время, — пробормотал он.
* * *
Может быть, она так и задумала с самого начала?
Раз не может его заполучить, она его уничтожит. Выставит перед людьми неуравновешенным, со странностями типом. Или, хуже того, совсем сумасшедшим.