— Что ты вытворяешь? — спросил он.
Ответ явился ему на экране, слова сами собой набирались там, где Питер только что пытался набрать ее имя:
«Я не существую. Меня вообще никогда не было».
Сказанное им к нему вернулось. Те самые слова, которыми он стращал Дину, когда швырнул ее о стену и затем до боли сжал лицо рукой. Он тогда чуть не задушил ее насмерть.
«Насколько меня это касается, — сказал он ей, — ты не существуешь. Тебя вообще никогда не было. Прикончить тебя мне легче легкого».
Если бы он был человеком дела!
А не писателем — человеком слов.
Льюис-стрит. Всего несколько кварталов, что остались нетронутыми на этом облагороженном острове.
Росси нашла некоторое утешение в том, что на Манхэттене еще есть трущобы. Что молодые, ретивые, богатые яппи не захватили остров целиком. Во всяком случае, пока.
Она вошла в парадную — такую, куда в жизни не рискнула бы сунуться без оружия, — и, лавируя между вонючих луж и мусора, под звуки рэпа и вопли детей, поднялась на второй этаж, где постучала в квартиру 2А.
— Иду! — раздался из-за двери женский голос.
Ожидая, пока ей откроют, Росси задумалась, отчего люди скатываются в пропасть грехов и злодеяний. Быть может, все они — жертвы тех или иных обстоятельств? Или просто-напросто неудачники?
Дверь открыла молодая женщина в вышедшей из моды джинсовой юбке и выцветшей футболке, которая была ей на несколько размеров мала и туго обтягивала грудь. Из-за мешков под глазами и сероватой нездоровой кожи хозяйка квартиры выглядела лет на тридцать, а не на свои без малого двадцать. Даже завитые мелким бесом волосы не могли ее омолодить.
«А ведь наверняка она раньше была хорошенькой», — подумала Росси.
— Что надо? — спросила женщина.
Детектив предъявила свой жетон.
— Люсинда Янг? — спросила Росси, наблюдая за реакцией.
Эта женщина не была враждебно настроена к полицейским: она их боялась.
— Да, это я, — с опаской ответила Люсинда.
— Могу я задать парочку вопросов?
— Смотря о чем.
— О Рауле Сантьяго.
Люсинда подняла взгляд к потолку. Сжала зубы, лицо искривилось в раздраженной гримасе. Но несмотря на все усилия, похоже было, что она готова заплакать.
— Ну, только если вы пришли сказать, что этот сукин сын сдох, — проговорила она, задавив подступившие слезы.
Она давно себе поклялась, что не прольет по негодяю ни единой слезинки.
На экране компьютера буква за буквой рождались слова:
— Даже ты теперь не сможешь меня вернуть.
— Это мы еще посмотрим, — возразил Питер.
Он принялся яростно печатать, беззвучно выговаривая слова, с силой барабаня по клавиатуре. Первый абзац его романа, те самые строки, которые Дина знала наизусть: