В феврале месяце приехала комиссия по проверке лагеря. В зону ни один из членов, кроме попа — миссионера, не приходил. К удивлению всех, в барак, где помещался начальник, по очереди вызывали всех моряков. Очередь дошла и до Леонида. Он узнал следователя морского ведомства, который допрашивал его в Хельсинки, но тот не подавал вида, что знает Леонида. Следователь задал Леониду несколько вопросов, не касающихся дела, и неожиданно спросил: — В подводном флоте служили?
— Разве вам недостаточно того, что я служил во флоте! — ответил Леонид.
— Вы по-прежнему дерзки! Я задаю конкретный вопрос и отвечайте прямо. Судьба ваша в моих руках!
— Но право отвечать не в ваших руках!
— Почему?
— Я давал присягу на верность родине!
— Вы нарушили ее, сдавшись в плен! Следовательно, молчание объяснить верностью родине нельзя.
— В плен я не сдавался, а был подобран в море и усугублять свое положение перед родиной не желаю.
— Вы — опасный преступник! Вас спасло только то, что вы не выступали непосредственно против финнов.
— Я верю в победу своей родины и не хочу лицемерить, говорил и говорю откровенно: вы не заставите меня говорить то, что желаете! Раньше силою вы хотели добиться моего публичного признания, что Россия будет побеждена, но не добились. Еще раз повторяю — моя вера в победу непоколебима!
— Но кто вам поверит, что вы не признались нам? Чем вы можете доказать, если я в списках добровольно изъявивших желание служить в финской армии поставлю ваше имя. Этих улик будет достаточно, чтобы обвинить вас в измене родине!
— Провокация и шантаж не помогут вам. За правду много хороших людей погибло — ее не уничтожишь: она в воде не утонет и в огне не сгорит!
Следователь переменил разговор.
— Знакомы ли вы с последними достижениями науки и техники?
— Последнее время я изучил только одну науку: плеть в солдатских руках и ее применение на спинах военнопленных!
Финн засмеялся и после некоторого молчания возобновил разговор.
— Финский подводный флот оснащен новыми аппаратами, позволяющими наблюдать поверхность, не показывая перископа. В России это есть?
— Господин следователь, как был бы я признателен вам, если бы вы сказали об этом сразу, без лишних слов. Если есть, то это достижение моей родины. Устройство его составляет государственную тайну, а я тайну не продаю!
— Вон, сволочь! — следователь гневно указал на дверь.
Леонид весь вечер был не в духе. Его мучила мысль, что сообщение Пурансковского об организации армии из военнопленных реально. Ходила молва по всем лагерям, что генералу-майору Кирпичникову, находившемуся в плену, предложили руководство будущей армией. Вопрос состоит в том, даст согласие он, или нет. Чтобы успокоить себя, Леонид подошел к игрокам в карты и стал наблюдать за ними. Компания состояла из тех же игроков, что и раньше; не было только Семена Баранова: его вызвали на допрос. Скоро он вернулся, и игра пошла оживленнее. Солдатов дал несколько марок Леониду и предложил испытать счастье. Леонид был не плохим игроком, но играл рассеянно и невнимательно. Игра закончилась перед утром. На работе хотелось спать, и он ругал Солдатова. Убирали мусор около финских бараков в поселке.