Кто-то обнаружил вываленную немцами треску. Приятной наружности охранник, прозванный пленными «красавчиком», замерз и торопил с работой. Ему хотелось быстрее в барак, русские не спешили: незаметно от него поочередно нагружались треской. Каждому досталось по семь рыбин. Прятали, кто где мог и как умел. Солдатов уложил рыб вокруг тела и привязал ремнем. Сверху надел кавалерийскую шубу. В строю он движется последним, и «красавчик» в темноте не мог разобрать, что у него болталось сзади в прорези шубы. Близорукий и набожный охранник за нарушение правил не бил Рогова потому, что тот после всякой провинности перед ним молился. Охранника взяло сомнение, когда он увидел у Солдатова что-то похожее на хвост и в такт качающееся. Набравшись смелости, солдат хватает за хвост и резким движением тянет к себе. Солдатов, не понял в чем дело, бросился в сторону. В руках у «красавчика» пятикилограммовая треска, а шесть других выпали из-под шубы. Он облегченно вздохнул и разрешил Солдатову подобрать рыбу.
Громов в бараке варят ее, Леонид с Солдатовым дожидаются. Подошел Баранов и предложил Леониду занять место за картежным столом. До этого он не разговаривал не только с Леонидом, но и с близкими к нему людьми. Перемена удивила всех, и Леонид согласился. Во время игры Баранов говорил о каком-то аппарате и интересовался службой во флоте. Игроки удивленно смотрели на него.
«— Так, вот зачем вызывали Баранова», — подумал Леонид и смирил на трех тузах.
— Твое! — произнес Данилов.
Леонид, не спеша, принялся сдавать карты, наблюдая за Барановым, которому не везло и он проигрался подчистую.
Раз кто-то выручил, но он снова спустил, и больше никто не дает. В бараке мало таких, кто имел марки, а у картежников закон: в игре не давать в долг. Фортуна отвернулась от него. Всегда гордый и самолюбивый, он был расстроен неудачей и производил жалкое впечатление. Смотреть на него было неудобно и отвратительно.
Предложили ему играть под жизнь часового — «коннскую голову». Он ухватился за предложение с надеждою отыграться. Леонид не соблюдал законы игроков и кончал игру, когда ему вздумается. Пристально посмотрев на Баранова, он поднялся из-за стола, бросил ему «синекрылую»(пятьдесят марок) и несколько мелких монет.
— Тебе играть под часового нельзя, ты же нанялся на службу к ним следить и выдавать неблагонадежных! Часового все равно не убьешь!
Печь была свободна и, разыскав выжигалки, Леонид принялся за портсигар. На лицевой стороне рисунок был постоянный. Овальный круг, наподобие спасательного, в центре виднеется корабль; над всем рисунком возвышался маяк, освещая прожектором, кружившихся над морем чаек; по кругу надпись — «Память Петсамо». Рисунок не был плодом его фантазии. Этот рисунок был вытатуирован на груди друга Маевского Михаила Коржова на первом году службы. Леонид потерял из виду своего друга еще под Таллинном. В плену такой же рисунок был на груди Ивана Григорьева с той лишь разницей, что в овале круга надпись — «Память острова Лайтсальми». За свои труды Леонид получал мало. Не имея возможности продавать сам, отдавал другим, довольствовался тем, что принесут. Самым ловким продавцом был Иван Григорьев: он работал на заводе совместно с финнами, что давало ему возможность беспрепятственно торговать.