Тем временем народ перешел с восхвалений – заслуженных! – талантов бабушки Лиды к великосветским сплетням.
И я тут же пожалела, что не захватила на кухню диктофон. Народ, успевший поработать в иных местах и у иных звезд, рассуждал об их звездной жизни со знанием дела и фактов.
Материала набралось бы на десять с лишком статей и две полновесные книжонки! Народ упоминал знаменитые фамилии так легко, словно находился с ними в кровном родстве! Факты, неизвестные широкой общественности, обсуждались всуе, я чувствовала себя засланным казачком и только не рыдала от огорчения – ну кто же знал, что все это можно услышать на кухне! Да за четверть того, что я разнюхала на празднике поварихи, любой глянцевый журнал отдал бы половину площади любого номера!!!
Я даже про пирог забыла. Сидела, превратившись в слух, и старалась не упустить, не перепутать, расслышать.
Кухонное общество оказалось ценнейшим источником информации!
Но все хорошее имеет обыкновение быстро заканчиваться. Поток великосветских сплетен в кухонной интерпретации прервал широкоплечий рослый гражданин в приличном костюме. Гражданин занес на кухню большую коробку с розовым бантом, нахмурился, увидев дядю Мишу рядом с бутылкой, но все же улыбнулся:
– Поздравляю тебя, Лидочка. Дай Бог здоровья тебе и внучке.
– Шмаргун, – тихонько шепнула Людмила, – Георгий Анатольевич. Шеф охраны.
– Злой? – одними губами спросила я.
– Нет. Справедливый. Лидочка в него по уши. И Ленка. И даже Ворона. Кажется.
Охранник Саша мгновенно – и виновато – испарился с кухни, дядя Миша наполнил новому гостю рюмку, Шмаргун положил себе на тарелочку дольку докторской колбасы.
Демонстрация с колбасой не прошла незамеченной. Народ быстро смел с тарелок подвявшую закуску и рассосался по недрам замка шкодливыми тенями.
…За окнами, выходящими на задний двор, вовсю гуляла метель. Следы от шин упрятались под снег, под двери гаража намело сугробы, Людмила глянула на улицу и зябко повела плечами:
– И охота тебе в такую пургу на улицу тащиться? Оставайся до утра, завтра Сашка тебя в город отвезет…
Я обогнула замершую у окна девушку, вошла в комнату и вынула из шкафа чужую сумку.
Села на диван, поставила баул у ног и, дождавшись Люды, произнесла:
– Ты слышала, что рассказывала Лена? Об аварии на автобусной остановке…
– Ну, – кивнула горничная.
– Помнишь, она говорила о погибшей девушке в серой шубке?
– Ну… – все еще не понимая, к чему я веду, снова кивнула та.
– Я думаю, погибшая – и есть ваша пропавшая девушка, – тихо, глядя снизу вверх, закончила я.
Людмила так и села на кровать.